Лисица и Цербер (СИ)

Забравшись с ногами на дребезжащую машинку, открыла электронные записи и нажала на «плей»: традиция проводить утро субботы в прачечной в компании конспектов и музыки ей нравилась. В это время здесь всегда было пусто — остальные отсыпались после пятничного загула, и ей не приходилось воевать за контейнеры для чистого и место в очереди к сушилкам. Если подумать, жизнь в кампусе Саре пришлась по душе — здесь было приятнее, чем в Балтиморе и уж точно лучше, чем в Сентфоре. Если подумать, где угодно было лучше, чем в Сентфоре. Погруженный в туманы городишко настолько снизил планку, что в выпускном классе Сара была готова поехать учиться хоть на Аляску. По счастью, последний год в балтиморской школе, который она провела, не разгибаясь над книгами, подарил сразу три отличных варианта. И ни один из предложивших полную стипендию колледжей не стоял на льдине.

Девушка вспоминала, как гордо улыбался отец, перечитывая за ужином ответы от приемных комиссий, как обстоятельно перечислял нью-йоркские забегаловки, которые полюбил во время командировок. Вспоминала, как украдкой рассовывал по сложенным в чемодане вещам зеленые купюры: с деньгами было туго, но О’Нил старший перетряс все закрома, чтобы у дочери были хоть какие-то карманные на первое время. Эти воспоминания Сара любила — они были действительно теплыми.

Теплыми и бесцеремонно прерванными щелчком по носу.

Студентка недовольно открыла глаза и тут же сдавленно охнула. В лучах холодного октябрьского солнца, что пробивались сквозь высокие панорамные окна прачечной на задворках кампуса, стоял он. За первые встречи в слабо освещенном парке и темном тупике за клубом она так и не смогла толком рассмотреть Мёрфи. Теперь же видела все: высокие острые скулы — коснешься, и поранишься, пронзительные глаза — действительно желтые, легкую ухмылку — такая куда красноречивее многих слов, смоляные волосы — он их точно не укладывал, но лежали превосходно. Вытаскивая наушники, первокурсница нервно сглотнула — то ли от того, что так и не позавтракала, то ли от того, что при свете дня он выглядел лучше… любого, кого она здесь успела заметить.

— Ну, привет, принцесса! — ухмыльнулся он, разглядывая то ее, то корзину, стоящую рядом.

Сара поспешно прикрыла футболками торчащие из горы вещей трусики и бюстье, радуясь, что успела выстирать все, что принесла. Нервное копошение, как и черные ажурные стринги, не остались незамеченными: парень усмехнулся и запрыгнул на соседнюю стиральную машинку, с интересом наклоняясь к корзине.

— Только не говори, что ты из этих, — буркнула Сара, пряча за свитерами нижнее белье.

— Из которых? — дернул бровью Мёрфи, барабаня пальцами по металлу.

— Из тех, кто ворует женские трусы, — состроила гримасу девушка, слезая. Одна из машинок противно пропищала, сигнализируя об окончании стирки. Быстро перебрасывая мокрые вещи в сушилку, украдкой взглянула на парня. Тот только хищно улыбался. — Брысь от моих тряпок!

Студентка выдернула корзинку у него из из-под носа и, не глядя, вытряхнула все как попало в барабан.

— Серьезно? Будешь сушить трусы с джинсами? — усмехнулся Мёрфи, наблюдая за резкими движениями. — Я заметил совершенно восхитительный кружевной лифчик. Будет жаль, если испортится.

— Переживу, — проворчала первокурсница. — При тебе перебирать белье я не буду.

Он неспешно спустился на пол и почти вплотную приблизился к девушке. Сара почувствовала тот самый аромат. Раньше бы в голове первым делом всплыл образ кучерявого бандита, но теперь… Запах вишневых сигарет словно сменил покровителя, признавая Мёрфи новым амбассадором кисло-сладкого дыма. Тонкие губы сложились в неуловимую хищную улыбку, зрачки расширились, перекрывая золотисто-желтую радужку. У него в глазах — солнечное затмение, не иначе. У нее в голове — помутнение, без сомнений.

— Тебя так легко смутить, принцесса? — почти прошептал он, наклоняясь к ее уху, пристально изучая порозовевшие щеки и высохшие губы. Мерзавец совершенно точно знал, что делает.

Девушка сжала кулак так сильно, чтобы короткие ноготки впились как можно глубже. Боль отрезвляла, возвращала в мир.

— Пожалуй, так легко смутить можно разве амишей, — сбрасывая с себя наваждение, холодно бросила студентка, с наслаждением замечая тень смятения, промелькнувшее на его лице. Он знал, что делает, но не знал, с кем. — Подай вторую корзинку.

Опешивший визави протянул пустой контейнер и следующие пару минут, не отрываясь, наблюдал, как тонкие пальцы неспешно перебирают белье, сортируя верхнее и нижнее, цветное и белое, хлопок и кружево.

— Ты про этот лифчик говорил? — усмехаясь, Сара подняла повыше подарок Вивиан, сделанный пару недель назад: та надеялась, что аховое белье подтолкнет соседку-затворницу к амурным приключениям. — А я про него и забыла.

— Беру слова обратно, — прохрипел Мёрфи, прикрывая глаза. — Никакая ты не принцесса, ты коварная королева, соблазняющая рыцарей неприличным бельем.

— Ну, почему же неприличным? Это «Виктория», — рассмеялась Сара, заканчивая раскладывать по сушилкам вещи. — Выдыхай, рыцарь, я закончила.