Лисица в борделе (СИ)

Генерал застонал, и я тоже застонала, и обхватила его за ягодицы, вжимаясь лицом ему в пах. От него исходил крепкий мускусный запах, и я упивалась этим мужским запахом, наслаждалась им, предвкушая очередную головокружительную схватку.

Сейчас вся злость и ярость, которую Мерсер испытывает к Бринку, будет излита на меня. А я… я буду купаться в этих чувствах, буду наслаждаться ими. И этим толстым и крепким членом — тоже.

Я готова была начать, но тут генерал одним махом выдернул член из моего рта.

— Подожди, не так, — скомандовал он, торопливо скидывая сапоги и штаны. — Встань на четвереньки. Лицом ко мне, да.

Когда я встала так, как он велел, он снова загнал член мне в рот и сразу начал двигать его вперед-назад, не давая мне ни мгновения передышки.

Пусть и отвердевший ещё не полностью, член толкался мне в горло с нечеловеческой силой. В глазах у меня потемнело, дыхания не хватало, но генерал не позволял мне отстраниться.

Схватив меня за затылок, он трахал меня в рот так яростно, словно и правда мстил в моем лице всем женщинам (да и мужчинам тоже).

Но мне нравилась эта ярость, нравилось это безумие. Иногда больше возбуждает не то, когда берёшь сам, а когда берут тебя — решают за тебя, сходят с ума из-за тебя, и ты, подчиняясь чужой власти, вдруг становишься госпожой.

— Если ты ещё раз дашь ему, — сказал Мерсер, усиливая любовную атаку, хотя это казалось уже невозможным, — я затрахаю тебя до смерти. Поняла?

— Угум, — только и смогла выдать я, потому что рот мой был занят глубоко и, похоже, надолго.

Но этого моему любовнику показалось мало. Дотянувшись, он шлёпнул меня по заду — прямо по левой ягодице, да так что прижгло. Это совсем не походило на игривые шлепки Бринка, и я замычала от боли и неожиданности.

— Ещё и выпорю, — пригрозил Мерсер и отвесил шлепок по моей правой ягодице.

Удар был таким же сильным и болезненным, и я опять жалобно замычала, но это только сильнее распалило мужчину.

— Только — я… никого — кроме меня… — приговаривал он, награждая мои задние половинки звонкими шлепками.

Попка моя горела как в огне, но удары продолжали сыпаться, в член продолжал таранить меня в рот, увеличиваясь в размерах и отвердевая.

Не выдержав, я начала крутить бёдрами, пытаясь увильнуть от удара.

— Что закрутилась? — прохрипел Мерсер, продолжая вгонять мне в горло свой ствол, придерживая за затылок, чтобы не вздумала отстраниться. — Ты меня надолго запомнишь, лиса.

Вряд ли он догадался о моей природе — просто пришлось к слову, чтобы сказать о женском коварстве. Но я всё равно замерла и пропустила четыре удара по попке.

— Хватит с тебя, — решил генерал, позволяя мне вздохнуть и освобождая мой многострадальный рот. — Теперь повернулась спиной и подняла зад повыше.

— Зачем же вы так со мной, господин? — грустно протянула я, подчиняясь его приказу и поворачиваясь к нему попкой, опускаясь на локти. — Ведь я — всего лишь женщина в неволе… Разве я могу выбирать? Это вы, мужчины, свободны в своем решении, кого полюбить, а мы…

— Много говоришь, — оборвал он, поглаживая мои горящие ягодицы, а потом потянул петельку, заставив змейку из шариков зашевелиться во мне.

Я застонала против воли, изгибаясь в пояснице и сжимая мышцы ануса, чтобы затянуть шарики поглубже, и продлить приятное ощущение наполненности.

— Сейчас я заткну тебя с другой стороны, — пообещал Мерсер. — Натяну тебя по самые яйца, так что — готовься.

Он дёрнул за верёвочку, и моя попка нехотя открылась, выпуская один шарик, второй…

— Их и правда — пять, — хрипло произнес генерал, освобождая меня от любовной игрушки.

Я почувствовала, как выскользнула из меня ребристая змейка, и в попке образовалась восхитительная лёгкость. Однако, ненадолго. Потому что почти сразу в меня уткнулось кое-что покрупнее нефритовых сфер — твердое, горячее и такое настойчивое…

— Что ж, молись, чтобы у тебя там всё хорошо размялось, — пригрозил Мерсер, раздвигая мои ягодицы и проталкивая между ними налитую кровью головку члена, — потому что мои шарики уже крепче каменных, а про стояк и говорить нечего. Уже дымлюсь.

— Жду вас, господин, — заныла я, насаживаясь на него сама и всхлипывая всякий раз, когда он делал движение вперёд. — Хочу вас, просто с ума схожу… Ах!..

— Ещё не так заахаешь, когда я возьму тебя по-настоящему, — пообещал он, пробиваясь вперёд с таким упорством, словно сражался с врагом на поле боя. — Какая узкая!.. — пробормотал он, терзая мои ягодицы, — верно, у Бринка член как иголка…

— Куда ему до вас, — подтвердила я лукаво.

В пылу страсти он позабыл о смазке, но я не стала напоминать. Ох, сколько же в нём ярости! Столько же, сколько в Бринке — утонченной изобретательности. Ни в чем нет совершенства — вот бы соединить этих двоих в одного идеального мужчину… Идеального любовника… Но пока и так сойдет. Иметь попеременно то Бринка, то Мерсера — совсем даже неплохо. Вот бы они враждовали вечно… на мне.

Тяжело дыша, Мерсер вогнал в меня своего зверя до конца, и я, взвизгнув, позабыла о мечтах про идеальных любовников. К чему они, когда вот этот был рядом — сумасшедший, неистовый, безумный и в ревности, и в любви.