Лисица в борделе (СИ)

Он лизнул снова, на этот раз медленно, дразня меня языком, на мгновение толкнувшись в меня, и засмеялся, когда я невольно подалась ему навстречу, изогнувшись всем телом.

— Мне… нравится… — призналась я, еле выговаривая слова, а тело уже отказывалось подчиняться, требуя ещё и ещё этой нежной, но такой развратной ласки. — Если бы вы знали… как мне нравится… Барт…

Я схватилась за раму окна, но уже не для того, чтобы удержаться на подоконнике, а для того, чтобы поудобнее на нем расположить, раскрыв бедра как можно шире. Бринк встал на колени, закинул мои ноги себе на плечи и начал так нализывать меня, что мне только и оставалось, что стонать от наслаждения и извиваться всем телом, пытаясь насадиться на умелый мужской язык поглубже. Но он дразнил меня, распалял и ускользал, вознося меня всё выше и выше на волнах наслаждения.

Кудри мужчины щекотали мои бедра, я запрокидывала голову и хватала воздух ртом, снова и снова повторяя его имя: Барт… Бартеломью… Барт..

Когда жадный и горячий рот оторвался от меня, я не сдержала разочарованного возгласа, и этим рассмешила своего любовника.

— Вижу, тебе понравилось? — мурлыкнул он так сладко, что я даже засомневалась — кто из нас лисьей породы. — Хочешь до конца?

— Да-а… — простонала я, прижимаясь к нему бедрами и требуя продолжения.

— Значит, получишь, — пообещал Бринк и легко перевернул меня, уложив животом на подоконник.

Когда возбужденный до каменной твердости член вошел в меня, я готова была выть от удовольствия и пыталась найти хоть какую-то опору, чтобы насадиться на него поглубже.

— Не торопись, — Бринк целовал мою шею, спуская с моих плеч платье, заполняя меня медленно, проталкиваясь вперёд, но не начиная упоительных ритмичных движений. — Какая нетерпеливая… Тебе хочется?

— Да!..

— Очень?

— Да! — я мало что понимала, сходя с ума от возбуждения, от неудовлетворенности, от желания получить удовольствие поскорее.

— Скажи: хочу тебя, Барт, — подсказал он, замерев внутри меня.

— Хочу… очень хочу тебя, Барт! — тут же простонала я. — Очень!

— Громче! Скажи это громче, — велел он, чуть подвинув бедрами.

Человеческий разум окончательно покинул мою голову, а вместо него хлынуло животное, звериное возбуждение. Сейчас я готова была кричать на весь мир, требуя, чтобы меня любили — жарко, сильно, бесконечно!.. И мне было всё равно, что я наполовину высунулась из окна, и платье свалилось, открыв на обозрение прохожим мою грудь.

— Барт! Пожалуйста! — крикнула я, ёрзая под ним. — Хочу тебя! Очень сильно!

— Ещё! — коротко приказал он и заработал бедрами, начав вколачиваться в меня сильными короткими ударами.

— Хочу, Барт! — воскликнула я, вцепившись в подоконник. — Сильнее! Пожалуйста, сильнее!

— Будет тебе и сильнее, — произнес он сквозь зубы и обрушил на меня такой любовный шквал, что я и в самом деле завыла — от удовольствия, от того накала страсти, который охватил моего любовника.

Мне казалось, сейчас он вывернет меня наизнанку, но хотелось всё больше, больше, и чтобы он не останавливался…

Волосы падали мне на лицо, по вискам потекли капельки пота, в глазах потемнело, но тяжелое мужское дыхание сводило с ума, а его движения внутри меня распаляли и никак не могли насытить.

— Зови меня по имени! — прохрипел Бринк, уже сам находясь на грани.

И я звала, выкрикивая его имя, умоляя, чтобы он не останавливался, чтобы брал меня сильнее…

Я взлетала всё выше, самому потрясающему и ослепительному наслаждению, мужской член гонял во мне всё быстрее, ударяя всё сильнее, безумно сильно…

— Барт! Не могу больше! — выкрикнула я в последний раз и ослепла и оглохла, достигнув вершины удовольствия.

Откуда-то очень издалека до меня донеслись возмущенные голоса… причитания Тюна… и мужской удовлетворенный стон — так мужчина стонет, когда кончает, когда получает то, к чему стремился…

Бринк упал на меня сверху, сжимая руками мои груди, судорожно подаваясь вперед и выплескивая последние порции любовного семени.

— Афаль… Афаль… — шептал он, кусая меня за мочку уха, но я не в силах была пошевелиться.

Только спустя какое-то время моё сердце немного успокоилось, дыхание выровнялось, а зрение прояснилось настолько, что я увидела собственные волосы, льющиеся с подоконника, как черный водопад… Потом увидела пожухлую траву возле дома, а когда приподняла голову — железную изгородь, отделявшую двор от улицы, и за этой изгородью — человек десять зевак, которые смотрели на нас, разинув рты и тыча пальцами, а потом раздались глухие удары и испуганное верещание Тюна.

Я помотала головой, окончательно придя в себя, и обнаружила, что во входную дверь борделя ломится мужчина. Он молотил по дубовой поверхности кулаками и ногами, и, судя по всему, от такого напора дверь долго не выстояла бы. Крики Тюна усилились, мужчина навалился спиной и крикнул:

— Открывай сейчас же, свинья!

И мне не понадобилось даже видеть лицо этого человека, я узнала его по голосу — господин генерал Мерсер.

Дверь хрустнула и повисла на петлях, а потом с оглушительным грохотом провалилась прямо в дом.

— Я убью его! — услышала я гневный рёв генерала. — Бринк! Я убью тебя!

34