Лиска

– А ты зачем у мишеней замер, дурак? – когда тревога чуть спала, Лиска почувствовала, что сердится. – Обычно же рядом со мной стоишь!

– Обычно ты так не промахиваешься, – парировал он. – Что с тобой сегодня?

– Это с тобой что? – не осталась в долгу Лиска. – Смотришь на меня так, будто я тебя чем-то обидела. Но я… прости пожалуйста, я так переволновалась!

И она крепко обняла его, прижавшись всем телом.

Но Радим не обнял ее в ответ.

– Все нормально, – деревянным голосом сказал он. – И не надо меня так жалеть. Ничего же не случилось! Все, отпусти меня!

Но Лиска лишь сильнее прижалась к нему. Ей так хотелось почувствовать его руки на своих плечах… почему он ведет себя так, будто она ему совсем чужая?

– Ну хочешь, я больше никогда в руки лук не возьму, – может, дело в этом? Может, он просто жалеет, что научил ее стрелять?

– Не говори глупостей, – ответил он, продолжая стоять столбом – Отпусти меня.

Лиска отстранилась. Подняв голову, она посмотрела ему в глаза. В них читалось опасение.

– Что я сделала не так? – тихо спросила она. – Почему ты… так ведешь себя?

– Как? – глаза внезапно стали злыми и виноватыми. – Как всегда! Просто ты меня сейчас только что чуть не убила! Прости, но мне надо немного прийти в себя. Можно?

– Можно… – растерянно ответила Лиска.

Почему он злится? В груди вдруг стало больно, и она с ужасом поняла, что вот-вот расплачется. Чтобы не показывать чем-то сердитому на нее другу своих слез, она резко отвернулась.

– Лиска… – кажется, он все равно понял. – Прости… я просто…

– Что? – слезы жгли глаза, но она упрямо не позволяла им вылиться. – Что ты просто?

Радим помолчал.

– Прости меня… – повторил он.

Она почувствовала его руки на своих плечах.

– Что не так? – спросила она сдавленным от слез голосом. – Почему… почему ты такой… чужой?

Она почувствовала, как он тяжело вздыхает.

– Все хорошо, – он слегка сжал ее плечи. – Просто… просто я немного… как бы это сказать…

– Скажи, как есть! – рассердилась Лиска. Она резко повернулась к нему и подарила ему уничижающий взгляд. – Мы же всегда были откровенными друг с другом! Мы же… ближе тебя у меня никого нет!

Глаза Радима потемнели. Он опустил взгляд, а потом и вовсе отвел его в сторону.

– А зря, – ответил он, когда она уже потеряла надежду услышать от него хоть слово. – Ладно… пожалуй, на сегодня хватит.

– Как… мы же только начали… – растерянно проговорила она.

– Я сказал хватит! – рявкнул Радим.

И Лиска расплакалась. Слезы и так были близко, а после его грубого окрика покатились по щекам против ее воли.

Радим, видимо, поняв, что это по его вине, порывисто ее обнял и уткнулся носом ей в макушку.

– Прости меня, Лисочка… прости… – шептал он, но слезы не прекращались. – Я… дурак я… ты действительно самый мой близкий человек… дурак я, Лиска. Простишь?

Она шмыгнула носом. От его рук исходило солнечное тепло, и она согревалась в нем, будто он и был ее солнцем. Хотелось, чтобы он ее не отпускал.

Никогда не отпускал.

– Прощу, – буркнула она. – Если ты меня отнесешь. Как раньше, на спине.

Она надеялась, что он рассмеется, и тогда все их недопонимание развеется, как страшный сон.

Но Радим не рассмеялся.

Он немного отстранился и вгляделся в нее. Его глаза все еще были темными. Зрачки заполнили изумрудную зелень.

– Хорошо, – ответил он. – Но это будет в последний раз, Лиска.

– Почему? – спросила она.

Он провел рукой по своим рыжим волосам и слегка приподнял уголки губ в беспомощной улыбке.

– Потому что ты больше не мелочь, – серьезно сказал он. – Это неправильно.

– Что неправильно? – не поняла она.

Но Радим не ответил.

Отвел пришел к ней сам. Но не в этот день. И даже не в следующий.

***

Время шло. Лиска менялась, пугалась собственного отражения в воде, которое показывало ей не девочку, а взрослую девицу, шила новые платья взамен тех, что стали внезапно малы, и тосковала.

Теперь прогулки с Радимом стали еще реже. И они все чаще были наполнены какой-то недосказанностью. Лиске даже казалось, будто друг очень жалеет, что приходит к ней. Нет, он продолжал быть все тем же солнечным Старым Лисом, но все чаще его солнце завешивали хмурые тучи.

Лиска его тяготила, и с каждым разом это становилось очевиднее. Но она была не готова поговорить с другом начистоту. Боялась, что он скажет ей о том, что она больше ему не нужна.

Ведь он был ей нужен. И с каждым днем все сильней. Она взяла за привычку провожать его силуэт, стоя у окна избы. Ждать его на крыльце, если они договаривались о встрече.

Каждый раз, когда она его видела, в животе что-то сворачивалось, а слова улетучивались, заставляя беспомощно улыбаться. Душица улыбалась, глядя на ее муки. Грустно так…

Видела что-то про нее? Или про Радима? Тетушка не признавалась, и это лишь подогревало смутную тревогу Лиски.

Потому она уже сама все поняла.

В пятнадцать лет она поняла, что слово «люблю» может означать разные вещи. Тоску по человеку, когда его нет. Безудержное счастье, когда он рядом. Беспричинное желание сделать подарок просто так, без повода.