Листая страницы. Жизнь и творчество композиторов Корепановых

«Итак, вчера мне исполнилось 23 года. Вчера был день моего рождения – большой для меня праздник. С утра я выпил стакан кислого молока, которое за день перед этим прислала с дачи из Ягула мама, съел триста грамм хлеба и весь день рыскал в поисках денег. Хоть и не хотелось мне, но пришлось сдать в „Когиз“ несколько книг, чтобы получить 42 рубля и сходить в столовую, где мне можно было покушать на „СП-1“. Правда, на остаток денег Лиля вечером сварила суп, а мама прислала 5 стаканов земляники и пол-литра молока, но сегодня-то снова нечего жрать! Даже хлеб не дают на завтрашний день, и сегодня я его не видел нигде, кроме как на полках нашего магазина. О, как надоела эта проклятая голодовка, как опротивели эти вечные заботы о куске хлеба в полном смысле этого слова! Какое унизительное состояние! Ничто не радует, ничто не влечёт. Даже похвала Греховодова моей новой песне не дошла до меня. А ведь как бы раньше обрадовался я этой похвале!.. Но правду говорят, что голодному соловью не до песен!..» (запись от 31 июля 1947 г.)

Раньше у детских садов были летние дома отдыха – дачи. И на лето Варвара Матвеевна вместе с детским садом уезжала в Ягул, находящийся в тринадцати километрах от Ижевска. Но при каждом удобном случае прибегала домой, чтобы подкормить голодных сыновей и дочь.

«Вчера вечером приходила из Ягула мама. Пешком, с полбуханкой хлеба, ягодами и бидоном с молоком – всё для нас с Лилей. Она уже ничего необыкновенного, из ряда вон выходящего, не замечает в том, что отказывает себе в куске хлеба, пускается на всё, чтобы принести всё это нам, голодным птенцам, которые, даже не поблагодарив, с жадностью во взгляде набрасываются на всё, что она достаёт и буквально на глазах, пожирают. Сколько же любви нужно для…» (на этом запись от 2 августа 1947 г. прерывается).

Да, бабушка для своих детей была готова на всё. Она всегда верила в них, во всём поддерживала, гордилась их успехами. И они отвечали ей искренней любовью и заботой.

Понемногу всё нормализуется. Хор выходит из отпуска, начинается работа. Да и писать музыку Герман продолжает. Именно тогда он создаёт свою самую, пожалуй, знаменитую песню: «Мон тодам ваисько» («Я тебя вспоминаю») на слова удмуртской поэтессы Ашальчи Оки (Приложение 2). На её стихотворение наткнулся он случайно, но стихи его очень тронули, и он начал подбирать к ним мелодию. Записал её, сыграл на своей старенькой мандолине домашним. Мелодия всем понравилась и он, окрылённый, показал получившуюся песню дирижёру хора Анне Иосифовне Гордон. А та начала её разучивать с хором.

Позже, через много лет, в одном из выступлений на радио он говорил, что, когда он услышал свою песню в исполнении хора, у него запылало лицо, и слёзы выступили на глазах. И именно тогда он окончательно понял, что будет композитором.

Песня имела большой успех. Более того, она до сих пор не потеряла своего обаяния, и по сей день без неё не обходится, пожалуй, ни один хоровой концерт.

Но тем не менее пишет о своём триумфе Герман довольно сдержанно: