Листая Свет и Тени

– Да, – четко и внятно ответила я, проморгавшись и подняв корпус. Я уселась на столе, оглядывая всех присутствующих. На меня смотрели так, словно я совершила невероятное кругосветное путешествие, хотя, образно выражаясь, так оно и было.

– И ты понимаешь, что я тебе говорю? – по слогам чересчур отчетливо спросил врач, начиная трястись, как осиновый лист, уже всем телом. Вторая ассистентка упала в обморок с тяжелым вздохом. Ее никто даже не стал пытаться подловить, так как все в операционной были ошарашены так, словно началась Третья мировая война.

– Конечно. Очень ясно. А в чем дело? – не понимала я ничего.

– И ты хорошо себя чувствуешь? – не унимался тот.

– Вполне.

– Это невозможно! Просто феномен какой-то! – истерически засмеялся врач. – Мозг должен был умереть. Если ты и пришла в себя, то должна была быть овощем… инвалидом на всю жизнь. Это… просто чудо.

Все еще долго приходили в себя после моего чудотворного возрождения. Качали головами, вздрагивали при воспоминаниях о произошедшем. Вся больница около трех дней носилась со мной, как будто я очень важная и необычная персона. Делали анализы, обследования, снимали показатели, но объяснить ничего не смогли. Да. Никто не понимал порядком ничего, и только я одна, спустя неделю, вертя в своих руках будто бы только-только распустившийся красный цветок, понимала, что я больше не человек, что я, пережив восемь минут моей бесконечности, стала тем, кем желала стать всю жизнь. Бессмертной.

Виктория Черевко г. Тула

То предсказуемая, то непредсказуемая. Меняющая весовые категории. То отчаявшаяся до истерики, то собравшая последние силы для преодоления и взятия хоть небольшой вершины. Обливающая слезами умиления чужие таланты и сожалеющая, что своих маловато. То есть занимающаяся черт знает чем.

© Черевко В., 2015

На пироги…

Дверь оказалась открытой – хозяева, дожидаясь гостей, не стали ее запирать. На мой стук приветливо: «Заходите, пожалуйста!».

Ароматный, даже дурманный запах свежих пирогов пьянил уже с площадки. В прихожей было пусто, а на кухне позвякивала посудой хлопотливая Наденька, как ее ласково называл хозяин. Посреди уютной комнаты стоял большой круглый стол, накрытый зеленой скатертью, а над ним висел старинный, тоже зеленый, абажур. Ильич предпочитал этот цвет, так как считал его самым гармоничным. Золотистый свет отражался в двух лысинах, одна из которых отмечена родимым пятном, напоминающим очертаниями Южную Америку.

– Ну, вы, батенька, наделали шуму в мире! Я столько сил потратил, чтобы построить, а вы столько же, чтобы развалить. И ведь удалось!

– Я же знал, где собака порылась!..

Речь гостя была многословной. Тонкая нить рассуждений порой терялась в буреломе ассоциаций, а потом возникала, едва не задохнувшись в нем, но находила выход и завершала логическую мысль. Острые замечания хозяина, хоть и произнесенные с мягкой картавостью, периодически прерывали пространное словоблудие и ставили в тупик Михаила Сергеевича.

Они были похожи внешне, особенно круглыми лысыми головами и в то же время – очень разные. Один порывистый, мощный, стремительный, с совершенно железной логикой, а другой размеренный, порой даже медлительный, вечно блуждающий в своих длинных речах. Оба были увлечены беседой. Не хотелось им мешать. Поздоровавшись, я тихонько села в кресло под фикусом.

Внезапно балконная дверь распахнулась от порыва ветра и в комнату влетела на метле Марина.

– Приветствую, уважаемые! Цветаева, – представилась она. – Вот на очередном вираже завернула к вам. Очень уж вкусно пирогами пахнет… Ненадолго, – тороплюсь на Шабаш.

Вся затянута в черную кожу, лаковые ботфорты, шлем на голове, а в глазах эдакая чертовщинка.

– Где же моя дорогая Сонечка Губайдулина?

Гости весело переглянулись, а радостная Софья ринулась с распростертыми объятьями к подруге. Копна черных кудрей, обрамлявших ее лицо с веселыми карими глазами, прильнула к груди новоявленной ведьмы.

– Возьмешь вторым седоком? Я тоже хочу с тобой. Будут исполнять мое «Жертвоприношение» – концерт для баяна и струнных.

– Тогда всем привет! Держись покрепче, а то я люблю быструю езду.

– Постойте! А пироги? – Я еле успела вручить кулек по просьбе хозяев и тут же закрыла окно за улетевшими дьяволицами.

– Эта непоседа даже к столу не присела. Но хороша чертовка! А ножки! Так и вьются вокруг метлы – мечтательно заметил Котя. На его лице пронеслась целая череда эмоций – ужаса, удивления, иронии и влюбленности.

Ритмичная музыка, наполнявшая дом, раззадорила его и он принялся выделывать такие кульбиты, что разговоры стихли. Все смотрели на Райкина с восторгом. А он, не останавливаясь, потирая руки, вопросил: «Где же чай с пирогами? Пора подкрепиться».

Сдвиг

Открываю глаза, а кругом слепящая белизна.

– Я на том или этом свете?