Листая Свет и Тени

…Солнце пекло немилосердно, пятки жгло даже через подошвы сандалий, но Костик был привычен к жаре, он ее почти не замечал. Ему казалось странным, что взрослые говорили: «В этом году лето просто ужасное, нечем дышать. Хоть бы дождь прошел…» На его взгляд, это было просто глупо. Как лето может быть ужасным? И как можно хотеть дождя? Может, они все притворяются?

Костик шел без особой цели, куда глаза глядят, ноги сами вывели его на проселок. Если бы Костик поглядел по сторонам, он увидел бы выгоревшую траву, посеребренные пылью тополя, с весны мечтающие о хорошем ливне, дрожащий над землей горячий воздух и горы вдали. А над всем этим – чуть выцветшее от зноя и все равно великолепное синее небо без единого облачка.

Но Костик по сторонам не глядел. Все вокруг было знакомо, неинтересно и, честно говоря, порядком надоело. Лето уже перевалило за половину, каникулы шли, а ничего по-настоящему летнего не происходило. Даже гулять было не с кем – друзья разъехались по бабушкам и лагерям. На озеро его одного не отпускали, оставалось только читать…

Жюль Верн стал в это лето его любимым писателем и лучшим другом. Когда он приходил в библиотеку за очередным томом, он уже привычно ожидал чуда. И Жюль Верн его не подводил: каждый раз чудо происходило. В компании с лордом Гленарваном и Паганелем Костик прошел всю 37-ю параллель; по жерлу вулкана спускался вглубь Земли; плечом к плечу с капитаном Немо отважно сражался со спрутами. Еще сегодня утром он был на Северном полюсе и, задыхаясь, тащил обледенелые упряжки вместе с отчаянным капитаном Гаттерасом…

В целом же лето не оправдывало его надежд. Прежде всего, не купили велосипед. Мама сказала «за тройки», хотя он подозревал, что просто не было денег. Совсем недавно окончательно решилось, что не будет поездки на море, конечно, по той же причине, это было ясно и без слов. А сегодня был особенно неудачный день. Утром, уходя на работу, накричал отец. Потом мама отобрала книжку и заставила мести двор, а потом долго говорила всякие слова о лентяях и бездельниках. В конце концов сказала, что не будет его кормить обедом, пока он не подметет. Костик вспылил, бросил веник и ушел. Что теперь делать до вечера, надо было еще придумать…

Впереди по бокам дороги зазеленели серо-зеленые пыльные заросли терновника. Костик вспомнил, что дважды видел там большого сорокопута. Можно было бы поискать его гнездо и…

Что-то мелькнуло вдоль дороги. Большая бабочка спланировала и мягко села на обочину. Костик много знал о бабочках, читал о них, у него даже была небольшая коллекция. Он осторожно подошел ближе и не поверил своим глазам, – это был Павлиний Глаз, бабочка его мечты! До сих пор он видел ее только два раза и был пленен ее оригинальной, непохожей на других раскраской. Кроме того, в отличие от неуклюжих капустниц она была так быстра и осторожна, что поймать ее считалось неслыханной удачей. И вот она в двух шагах! Костик пошевелился, бабочка вспорхнула, описала круг и снова села, теперь уже совсем рядом, почти у самых его ног.

Когда Костик увидел бабочку совсем близко, живую, несравненно более прекрасную, чем на рисунках и фотографиях, что-то сдвинулось в его сознании. Мир сверкнул и исчез, остались только черные усики с капельками на концах, тельце, покрытое бурым шелковистым пухом, бесстрастные радужные глаза и крылья – чудо из чудес! – нечто красно-коричневое, черное и лиловое с бесчисленными оттенками и переливами. Эти великолепные бархатные крылья словно накрыли мальчика и затмили солнце. Капитан Гаттерас остался замерзать среди снегов и торосов, были забыты тройки и не подметенный двор; исчезла без следа горечь от утренней ссоры с отцом; даже великая мечта – велосипед – впервые за много дней перестала жечь его сердце.

Не мигая, не дыша, Костик смотрел на яркое пятно у своих ног и чувствовал, как они холодеют от восторга. Бабочка была ПРЕКРАСНА! Она, верно, только недавно появилась на свет, ни одной пылинки не упало еще с ее крыльев, цвета были ярки и глубоки, и вся она так резко и странно выделялась на тусклой выгорающей траве и серых камнях, что казалась существом из другого, сказочного мира.

С уголков верхних крыльев коричневыми зрачками за Костиком в упор следил чей-то пристальный настороженный взгляд. На нижних крыльях тоже были глаза, но те были широко раскрыты и чем-то испуганы. Черные, расширенные от ужаса зрачки с точками посредине отливали фиолетовым. Мрачный коричнево-красный огонь горел на крыльях. Ближе к тельцу он густел и становился черным, а на краях полыхал вишневым заревом. Концы крыльев были тоже черными, словно обгоревшими, а рядом с телом их покрывал густой коричневый пух, придававший облику бабочки что-то звериное. Таинственная, зловещая, неотразимая красота!