Листая Свет и Тени

Уже давно замечено, что снег в тундре ложится не везде ровно. В одном месте будет наметено за зиму три метра снега, в другом так всю зиму земля и пролежит незаметенная, что камни на морозе пятидесятиградусном потрескаются. Такие места в народе называют продувными. Где находится продувное место, а где наоборот – узнать можно только в конце или хотя бы в середине зимы. К примеру, поставите вы палатку в пургу на берегу реки или озера, чтобы пургу эту переждать, вас снегом укроет по самую крышу, а берег напротив так и останется чистым и незаметенным. Если снег не ложится плотно на лед озера или реки, то во многих местах, благодаря чистой воде, лед без снега будет на ярком солнце отдавать небесным цветом, лазурью.

Полярные волки обычно имеют с дворовыми собаками лишь одни отношения – задрать и съесть. Это когда год голодный. Но вот у Пашки Стрельнова жила собака, а точнее полуволчица, которая получилась неизвестно как. Жила-была у Пашки во дворе огромная рыжая псина дамского пола. Жила да жила, как вдруг в один осенний день замотала мордой ночью в ошейнике, задергалась вся, что будку сдвинула десятипудовую, да и выскочила прочь… Кто-то говорил, что этой ночью видел, как эта рыжая псина бежала по поселку рядом… с волком. Причем не просто бежала, а заигрывала с ним, так как может только сука последняя и заигрывать с кобелем. В народе говорят, такое происходит тогда, когда волчья порода испытывает очень большие трудности в потомстве, когда волков повыбивают и в округе остаются лишь одиночки.

Как там было на самом деле, – но месяца через три собака вернулась и очень быстро родила щенка. Когда Пашка Стрельнов щенка увидел, то с губ сорвалось лишь одно слово:

– Волк… мать твою, волк!

Волк и в самом деле был волк, точнее волчица – серая, зубатая, кусачая, морда узкая, глаза умные, хвост паскудный, смотреть тошно.

Но росла волчица очень ласковой, верной, можно даже сказать приставучей, собакой. Без Пашки никуда не ходила, жила на крыльце, на будку матери смотрела с презрением. Однажды, когда «девочке» был уже год и по волчьим законам это был переярок, Пашка попытался одеть на нее ошейник с поводком, чтобы сходить в районный центр… Маша – так назвали щенка – дважды куснула поводок и тот лопнул на две части. Маша посмотрела на хозяина ласково и полезла мордой между колен хозяина ласкаться, чтоб погладил. Пашка погладил, посадил Машу в свою старую «Ниву», погрозил пальцем и сказал:

– Чтоб мне ни звука!

Сказал просто так, Маша лаять не умела. Что сделаешь – волчья порода. Мать Машки опять исчезла и больше так и не появилась в поселке. Говорили, что где-то за сотни верст южнее кто-то вроде как видел в волчьей стае, на которую была объявлена облава, рыжую волчицу, больше похожую на собаку.

Гордился Пашка Стрельнов своей «собакой» неимоверно, любил безмерно, нигде никогда не расставался. Если надо было уехать куда, запирал Машу дома, жене наказывал, чтоб следила как за ребенком. Кстати, маленького пятилетнего сына Сашку волчица Маша охраняла как своего щенка, ходила за ним по двору, не упуская из вида ни на секунду.

Шестьдесят пятая параллель – это так называемое Приполярье. Холодина зимой зверская, пурги жуткие, снега в три метра наметает, еще и не тундра настоящая, но уже и не тайга. Лесотундра. Жители здесь держат коров, лошадей, свиней, овец, кур, уток и так далее. Если, конечно, загон хороший, утепленный. А потому те самые полярные волки – здесь явление нередкое. Овечка – еда получше и поспокойнее, нежели гоняться по тундре за стадом рогатых северных оленей.

Полуволчица Машка прожила у Стрельновых до февраля своего второго года рождения, после чего бесследно исчезла. Пашка погоревал, погоревал, что лишился любимицы, да и успокоился, поминая, что Машка все же полуволчица. Потом, к лету, Машка вдруг вернулась, да не просто вернулась, а с двумя щенками, один был абсолютно серым, как мать, а второй имел на шее и груди яркую подпалину. Пашка не удивился и не забеспокоился. Собаки все же в них больше, решил он, раз домой тянет. Прожила Машка до самой осени вместе со своими щенками. Питалась, как обычная собака, щенков приучала к той же пище. Щенки не тявкали, воду не лакали, а тянули, как волки, зубы свои показывали всему двору ежедневно, так ни с кем и не сдружившись, ни с сыном Пашки, ни с котом, с которым Машка игралась с самого детства, да и сейчас ласково обходилась, виляя хвостом, когда тот выходил во двор. Зато оба щенка регулярно заходили в теплый сарай, который сам Стрельнов называл загоном и где у него держались зимой овцы, гуси, куры и две свиньи, – заходили, нюхали осторожно воздух и при первой же опасности, когда, к примеру, гусь крыльями хлопнет или свинья хрюкнет, тут же вздрагивали и убегали прочь к матери под бок.

Счастье продолжалось недолго, глубокой осенью, уже по первому снегу, возле поселка слышали волчий вой, после чего той же ночью пропала и Машка, и ее подросшие щенки.