Листая Свет и Тени

Пашка двинул ногой по засову, толкнул ногой двери, ружье просто провалилось стволами внутрь загона… Тихо. В загоне лишь гоготали гуси и кудахтали перепуганные курицы, овцы сбились в кучу, стояли глупо и беспомощно. Пашка включил свет… Влево, вправо… И здесь взору его представилась картина, от которой он даже оторопел. Прямо перед ним, там, где сидели гуси, стояла огромная собака серой масти с рыжей шеей и рыжей грудью… В пасти у нее уже висел задавленный гусь, у которого еще чуть-чуть трепыхались крылья. Похоже, на овцу просто не успел. Собака была бы собакой, но когда глаза их с Пашкой встретились, Пашка сразу понял – волк! И не просто волк, это же тот… это же… щенок Машки! Тот самый рыжий!.. И подпалины на шее и груди – один в один! Все в детстве загон этот обнюхивал, как запас себе на жизнь делал! Ах, скотина! Гнев настолько охватил Пашку с такой силой, что он даже про ружье забыл, хотел даже за вилы от злости схватиться, так – по-крестьянски.

Волк с гусем в зубах легко перемахнул перегородку, отделявшую птицу, тут же в два прыжка подлетел к Пашке и вдруг, прыгнув ему прямо в лицо, повалил лапами на землю. Пашка быстро перевернулся, ружье пока поднимал, увидел, как рыжий волк с легкостью кошки, что запрыгивает на табуретку, перемахнул двухметровый забор и ушел восвояси.

– Сволочь! – бросил Пашка ему на прощание, наконец поднялся, ружье бесполезное подобрал и пошел домой.

Дома долго сидел в кухне, смотрел на стволы ружья, думал о том, как его ловко провели, и ругался тихонько, стараясь своих не разбудить.

Утром супруга Наталья спросила, как дела у сторожа-Пашки. Спросила мило так, с легким женским смешком в голосе, как бывает разговаривают с мужьями супруги, когда им весело и смешно, но мужа обидеть не хотят.

– Представляешь, – серьезно ответил Пашка за завтраком, – это тот… волк…

– Какой тот? – уже испуганно переспросила она.

– Тот щенок Машки… с рыжей грудью. Он… он гуся сегодня утащил, скоро вернется, гусь ему что – на пару дней не хватит.

– С чего ты решил, что он к нам вернется? Может он вон… к соседям вернется?

– Не-ет, – Пашка даже улыбнулся злорадно, – этот к нам вернется… этот гад…. он помнит все… детство свое. Все ходил здесь обнюхивал, щенок поганый! Все запомнил. Зачем ему соседи какие-то неизвестные? Он тут все знает, где прыгнуть, где пройти… Надо сегодня загон сзаду глянуть, там наверняка подкоп есть его… зарыть, что ли.

– Бетоном залей, – посоветовала супруга.

– Прокопает в другом месте, бетон – это чушь. Здесь иначе надо.

– Как иначе? – снисходительно спросила жена.

– Убить, – сказал Пашка и вышел из-за стола.

– Убить, – недовольно, в спину сказала жена.

– А что еще? – обернулся Пашка, – кормить его каждую неделю овцами нашими?

– Ну не знаю… как-то, – Наталья растерялась, – просто… мы его щенком же кормили, кормили…

– А он и отплатил нам! Понял, что здесь ему халява! Ну да я покажу ему халяву!

– Может, в стаю уйдет? – уже в спину спросила супруга.

Пашка остановился, повернулся на Наталью, лицо его от удивления стало вытягиваться.

– В стаю?.. А и вправду?.. – оторопел он. – Почему в стаю не ушел?.. А может, наоборот? – он даже голову склонил набок от пришедшей мысли, – Выгнали из стаи, он и повадился?

С этого утра Пашка задумался: как выманить на себя зверя и застрелить его? Даже подумал вначале просто каждую ночь спать в загоне. С ружьем в обнимку вместо жены. Как появится зверь, так лупить его, ни на кого не смотря, даже если какую овцу ранит или убьет, так это дешевле, нежели опять отдать ее этому упырю. Но спать с ружьем в загоне не стал. Вначале решил походить, благо была суббота, по знакомым старым охотникам, поспрашивать, как бороться со зверем. Ничего особенного ему и не сказали, охотники сами боролись с волками теми же методами, какими пытался бороться Пашка, – капканы ставили, сторожили в своих загонах, иногда выслеживали зверя по оставленным следам, но это приносило мало пользы. Волк мог пройти по лесотундре, в поле или самом лесу за день сотню километров, здесь надо хотя бы мотосани иметь, какой-нибудь «Буран», а у Пашки кроме старенькой «Нивы» ничего не было. Помотался Стрельнов по охотникам, посидел дома, обдумывая да на капканы вновь поглядывая, да и отправился в лес, далеко в лес на юг, где сейчас стояли стойбищем ненцы. Ненцы так и назывались – лесные. Оленей они пасли в лесотундре, заходя глубоко на юг в суровые зимы, о волках, конечно, знали много больше, нежели кто другой. Сейчас ненцы стояли совсем рядом с тракторной дорогой в лесу, потому подъехать к ним было просто.

В стойбище он знал пару человек, встречались на рыбалке на озерах не раз, помогал им сети тянуть, потому обратился к ним за помощью. Парни выслушали его, привели какого-то старого деда, что Пашку удивило – чисто выбритого. Дед по-русски не говорил совсем, приходилось переводить. Услышав, что хочет «белый» человек, старый ненец улыбнулся, сказал что-то на своем языке, Пашке перевели: