Листая Свет и Тени

– А в России по настроению, – ответил раздраженно олигарх. – Тебя зовут Сашенька, а меня Ванечка, иди в двенадцать на улицу – фейерверк начнется, – денег вбухано немеряно, лучший вид будет с парадного крыльца, – без пауз выдал он и отвернулся. Глаза его опять стали полны грусти и смотрели в пустоту.

Александр понял, что аудиенция окончена, сел на свободное место за стол и начал есть блюда, стоявшие на расстоянии руки. Девушка-Д’Артаньян незаметно испарилась еще у дверей трапезной. Я не могу описывать то, что он ел, не хватает знаний кулинарии, да и сам Александр не знал названий тех блюд, которые вкушал. Сначала попалось что-то ракообразное, когда Александр проколол вареное тело вилкой, морское диво в ответ выстрелило соком, оставив пятно на рукаве платья. Саша перешел к салату, у которого не определил ни одного компонента. Далее он проглотил приличный кусок запеченного парного мяса, кажется поросенка. Всю еду он запивал шампанским, действительно очень вкусным. Когда все башенные часы начали отбивать куранты, гости, слуги, хозяева, не разбирая рангов и различий, отчаянно толкаясь, побежали к главному выходу. Слугам было удобнее, так как они были проще одеты и привычно ориентировались в лабиринте лестниц и коридоров.

Началось с обычных ракет, с шипением выскакивающих из-под деревьев, далее высоко в небе вспыхивали цветы – последовательно, всего спектра. Они с мерцанием опускались вниз и пропадали, не достигая земли, по периметру поляны мерцали бенгальские огни. Над ближайшей березовой рощей вспыхнуло и растворилось слово «Иван». Далее сделало кольцо вокруг сторожевых башен НЛО. В воздухе ненадолго возникали деревья, птицы, слова, кометы. На небе сияли разноцветные абстракции, вроде картин Кандинского. Толпа, как многоголовый монстр, завороженно вертела десятками голов то в одну, то в другую сторону, и тут в бойнице ближней башни, под самым куполом выстрелила пушка и ядро, просвистев над головами гостей, воткнулось в землю метрах в десяти от крайнего зрителя. В толпу полетели конфетти и шоколадные конфеты. Рядом, из другой башни, также раздался выстрел, разорвавшийся над головами шрапнелью. Далее выстрелы и взрывы перешли в канонаду. Явственно запахло порохом и серой. Под дождем из мягких игрушек, конфетти, шоколадных конфет, больно хлеставших по оголенным местам, толпа зрителей распалась на фрагменты. Вот как раз тут можно было всех разделить по гендерному признаку. Женщины визжали и хаотично бегали по кругу от разрывов, у троих началась истерика. Большинство мужчин бросилось к естественным укрытиям; кустам, елочкам, мелким сугробам, козырькам башен, двое попытались успокоить женский пол. Некоторые мужчины сразу упали на землю и поползли по-пластунски в сторону. Двери, из которых все вышли на улицу, естественно, были заперты. «Жил-был Анри Четвертый, он славный был король», – пели динамики. Саша лежал под маленькой елкой и внимательно осматривал поле боя. Голые плечи горели как от ожога, накидка не спасала, сзади, под платье, дул холодный ветер. Предыдущие испытания закалили и приготовили его ко всему, появился азарт, как у партизана, увидевшего обоз французов с трофеями. При одной вспышке на балюстраде угловой башни ему померещилась неподвижная фигура, облокотившаяся на перила, при следующей вспышке там уже никого не было. Песня закончилась, со скрипом отворились парадные двери, вышла бригада санитаров для оказания первой помощи раненым. Саше, в целях анестезии, под его елкой, достался бокал шампанского, которое он закусил валявшейся рядом конфетой.

Карнавал катился дальше без целей и распорядка. Некоторые пошли кататься на тройках и на краю поля что-то горланили под гармошку. Часть гостей разбилась на группки, кто-то заснул в проходе или за столом, этих относили вверх, в спальни. Основная масса пила: в оранжерее, трапезной, гостиной, на морозе, в коридоре. Саша обозначил себя как «праздношатающийся» и слонялся по дому в поисках приключений. Шампанское и водка совместными усилиями вогнали его в веселое настроение, к нему никто не приставал, за ним никто не следил. Наконец-то он почувствовал себя совершенно раскованно. Самое неудобное было то, что он стал путать свой пол. Взгляды мужчин и женщин одинаково волновали. Вначале Александр смущался, далее, когда внимание со стороны усилилось, начал его оценивать, потом желать. Случайное прикосновение к телу возбуждало и порождало хаотичные фантазии на тему любви. Голова шла кругом, то женское, то мужское, то в жар, то в холод. Внутри клокотали, булькали эмоции, подогреваемые шампанским. Мысли скакали, вдруг возникали совершенно идиотские или пропадали совсем. Он разглядывал себя как бы со стороны, понимая, что все это вздор и глупости, но одновременно Эго его росло, и ничего поделать с этим было невозможно.