Листок желаний

Элайза и Мартин смотрели на небо, и в их глазах отражалась луна. А затем, когда они опустили взгляды, в глазах их, как в поставленных друг напротив друга зеркалах, отразились бесчисленные взоры, наполненные самыми разными чувствами. Никто не решался заговорить первым. Тогда Мартин подошёл к Элайзе и, борясь с восхищением, которое рождала в нём эта девочка, единственная из всех, осторожно протянул руку… и услышал собачье рычанье.

Обернувшись, Мартин увидел Пэтти. Пёс рычал, оскалив острые клыки. Мартин сглотнул и отступил назад, встав рядом с Элайзой.

– В чём дело? – удивленно спросила та, обращаясь к Мартину. – Что с тобой?

Пэтти подошёл ближе, его рык стал громче.

– С-со мной? – переспросил Мартин. – Ничего.

Он сделал ещё один шаг, потом ещё. Пэтти не двигался, только продолжал издавать угрожающие звуки и щерить клыкастую пасть. Мартин отходил всё дальше и дальше. Наконец, убедившись, что Пэтти его не преследует, он быстро сказал: «Пока, Элайза! Ещё увидимся!», – и пошёл домой, то и дело с опаской поглядывая через плечо.

Элайза посмотрела на Пэтти с недоумением – страха она почему-то не испытывала. Быть может, потому что Пэтти «обращался» только к Мартину, но не к ней?

– Да что ты о себе возомнил? – спросила девочка у пса. – Зачем ты это сделал?

Пэтти наклонил голову на бок, а потом развернулся и побрёл по дороге.

Элайза смотрела ему вслед и думала о «Листке» и о том, зачем Пэтти рычал на Мартина, и почему Мартин испугался – ведь он должен был её защищать, как тогда ребята защищали её от Пита… Но самой сильной была мысль о том, что её симпатия к Мартину, симпатия, которая, возможно, ещё и не успела родиться, ссыхается и чахнет под давлением неприязни, вызванной его поступком.

Вернувшись домой и сказав родителям, что всё прошло замечательно, Элайза поднялась к себе и записала на «Листке» Мартина. Ей больше не хотелось, чтобы он обращал на неё внимание. А может быть, ей никогда и не было это нужно.

И ещё, будто сама собой, рука вывела на листке имена Пэтти и Трэйси. Элайза положила ручку, разделась и легла в кровать. Уставшая, полная противоречивых чувств, она быстро уснула, но ей снились какие-то неприятные, нечёткие, невразумительные сны, из-за которых она пару раз просыпалась ночью с неясным беспокойством в груди.

Элайза ожидала этого, но всё равно это не могло её не удивить. Очень неприятно.

Мартин по-прежнему вился возле неё, как муха возле мёда, а Трэйси ходила понурая и разговаривала с ней отрывистыми фразами.

Элайза злилась, но не понимала, на кого и за что, и от этого злоба только усиливалась, а на душе становилось грустно и одиноко.

Когда Мартин робко, что раньше было так ему несвойственно, предложил ей погулять, Элайза отказалась, и слова её прозвучали довольно резко и даже грубо. Девочка отправилась на прогулку одна.

Она бродила по территории школы, разглядывая молодые зеленеющие деревья. Вышла на асфальтовую дорогу и побрела по ней, совершенно не задумываясь, куда она направляется и зачем. Ни о чём не хотелось думать.

Дорога привела её в незнакомый район. Впереди находилось разрушенное здание, слева – жилой, но видавший лучшие дни дом, справа тянулись покрытые ржавчиной трубы, а назад она решила не оглядываться. Элайза присела на раскрошившийся от времени железобетонный блок, положила портфель рядом с собой, опустила голову – и мысли, словно только того и ждали, непрошеными гостями, осами и пчёлами, комарами и мухами, беспрестанно жужжа, залетели к ней в голову. Она уже не пыталась бороться со своим состоянием и с размышлениями, которые навевало на неё всё, произошедшее за последние дни. Она приняла это как нечто неизбежное – и мысли немного успокоились. Но апатия никуда не делась, и Элайза по-прежнему сидела на холодном железобетонном блоке, пытаясь понять… пытаясь во всём разобраться…

– Эй, крошка, тебе тут не одиноко?

Неприятный голос оторвал Элайзу от её невесёлых мыслей. Неприятный и очень знакомый голос.

Пит стоял перед ней и улыбался.

– Я очень рад, что мы встретились, – сказал Пит.

– А я нет, – ответила Элайза. – Ты не мог бы оставить меня одну?

– Не мог бы. – Пит подошёл ближе; его рука скользнула в карман брюк. – Мне очень, очень хочется с тобой поговорить.

– А у меня нет настроения. Оставь меня, пожалуйста.

– Вы посмотрите! Она говорит «пожалуйста»!

– Пит, прекрати…

– Что прекратить? Если бы я только начал…

– Ну почему ты такой тупой! – вырвалось у Элайзы.

Пит на мгновение замер, а затем, сощурив глаза, зло произнёс:

– Нет, – сказал он, – я не тупой. Это ты тупая. Ты ещё ничего не поняла? Ты бы лучше спросила себя: ну почему я такая недогадливая? А ещё популярная. А ещё высокомерная и хвастливая…

– Я хвастливая? – Элайза встала с блока.

Пит вынул руку из кармана – в ней блеснул нож.

– Сиди! И не перебивай меня! Ну, теперь ты от меня никуда не денешься…

Элайза озиралась по сторонам, она хотела позвать на помощь – но кого? Вокруг не было ни души.

– Пит, не надо…