Листопад

В окно спальни светила большая жёлтая луна, даже плотные тёмные шторы не помогали скрыться от неё. Светлана улеглась в большую кровать, закуталась поплотнее в тёплое одеяло, пахнущее всё той же лавандой. Она закрыла глаза и стала представлять себе все детали своего сна, который не желал выходить у неё из головы.

– Пожалуйста, приснись мне, я хочу знать, что будет дальше, – прошептала она, ныряя под одеяло.

В прихожей громко тикали часы, отмеряя каждую секунду, проведённую на земле. Яркая луна всё так же хитро ухмылялась в окна спящих домов. Во дворе выли собаки. Но Света этого уже не слышала.

***

Алина нерешительно стояла у дверей в «Паприку». Обычно самоуверенная и наглая, сейчас она была похожа на мокрого побитого щенка. «Если наглость – второе счастье, то ты самая счастливая женщина на земле», – обычно с улыбкой говорил ей отец, не умеющий отказывать своей единственной и поздней дочери. Из-за всепоглощающей родительской любви, Аля выросла избалованной. Любые её прихоти исполнялись по щелчку пальцев: хочешь отпраздновать день рождение, как в любимых американских фильмах – только скажи; срочно нужна машина в семнадцать лет – пожалуйста (кому какое дело, что у неё всё ещё нет прав?); нарастить волосы, подкачать губы и попу в угоду моде – легко. Только вот пустоту в душе, которая просыпалась временами, было ничем не заполнить. Внешне яркая и дерзкая, она часами стояла у зеркала, репетируя удачные выражения лица, и по грамму отмеряла продукты – не дай бог лишний сантиметр на талии, и уже не помогут ни пухлые губы, ни длинные рыжие волосы.

– Аля? – на пороге возник Гриша, на ходу вдевающий руки в рукава куртки, – а ты чего стоишь, как неродная? К Павлику пришла?

Алина неуверенно качнула головой и обхватила себя руками за плечи. Голубая короткая кожанка не спасала от промозглого сентябрьского вечера.

– Так его сегодня нет, – доверительно сообщил парень, наматывая шарф на шею, – он отгул взял, вместо него Егор вышел, ну ты знаешь, он всегда готов работу взять, как-никак мать содержит.

– А, понятно, – натянула искусственную улыбку Аля. Сложно было признаться самой себе, но её задели слова Гриши. Она как дура припёрлась к этому чёртовому бару, в котором он работал почти каждый вечер. Надела его любимое платье, в котором теперь мёрзла. Распустила волосы. А он, трус, отгул взял. Она, конечно, могла снова сесть в машину и проехать до Пашкиного дома…

– Ты это, заходить будешь? – вопросительно уставился на неё парень, – Или, может, подкинуть тебя куда, я сегодня на коне, – гордо похлопал он по седлу старенького мотоцикла.

Алина невидяще смотрела сквозь него.

– Ээээ…Ладно, рад был повидаться, – не услышав ответа, попрощался Гриша.

***

– Ну здравствуй, принцесса, – он снова стоял у подоконника с облупленной краской. Ночь сменялась ночью, день днём, но место их встречи всегда было неизменным – старая пропитая общага и обшарпанный подоконник на третьем этаже.

– Привет, – она улыбнулась в ответ так доверчиво, что он готов был падать в эту улыбку, не боясь упасть на дно.

– Сегодня какой-то праздник? – спросил он, услышав гитарные переборы из сто двадцатой. Не было видно ни груд пьяных тел, к которым он успел уже привыкнуть, ни пивных бутылок, ни окурков в цветочных горшках.

– Сегодня Листопляс, – произнесла она загадочную фразу и, спрыгнув с подоконника, сделала шаг к звучащим аккордам.

– Листопляс так Листопляс, – он пожал недоумённо плечами и пошёл следом. Рядом с ней приятно было даже падать в бездну, что уж говорить о каких-то посиделках в сто двадцатой?

– Тебе понравится.

***

Света снова стояла у магазинчика на Воздвиженке. До открытия оставалось ещё пять минут, и она нетерпеливо вышагивала под дверями.

«Меня сегодня не будет.

Коля пригласил в кино на какой-то заумный фильм.

Скажи, что заболела»

Высветилось на экране завибрировавшего телефона. До открытия оставалось три минуты.