Листы имажиниста (сборник)

Прежде всего о деле; вчера я получил на мой адрес письмо с просьбой переслать тебе. Так как это была открытка, то я прочел ее. Вот содержание: «Дорогой Сергей Александрович! Вы такой талантливый, вы такой настоящий поэт, дальше чего ехать некуда. И зачем вы, такой хороший и талантливый, затесались в эту компанию озорников и литературных хулиганов, где Шершеневич и Мариенгоф? Бросьте их! Вы уже с моей помощью вошли в историю русской литературы. Вы представитель подлинного крестьянского творчества. Я очень люблю ваши стихи. Расстаньтесь с имажинистами. Верьте мне: вы талантливы уже по одному тому, что я вас люблю. Ваш…» Подпись я не мог разобрать, но, судя по орфографии, кто-то из критиков.

Самое большое твое несчастье в том, что много ты получаешь таких писем и все фабрикуются в одном и том же месте.

Вообще, Сережа, я думаю, что вечером, снимая штаны и ложась спать, ты молишься так:

– Господи! Сделай так, чтобы меня не похвалили завтра!

В самом деле: кто тебя не хвалит! Тут и Рогачевский, и Разумник, и Брюсов, и Блок, и Ломоносов, и даже, не к вечеру будь помянут, Фриче.

При всех твоих достоинствах всегда указывается на один недостаток – близость с имажинистами. Прямо какое-то бельмо на глазу у всех твой имажинизм.

И талантливый, и гениальный, и необыкновенный, только имажинист! Словом: «хороши наши ребята, только славушка дурна».

Другим не нравится то, что Есенин – богоборец дурного стиля. Как дешево! Такой талантливый – и уже богоборец!

Третьим (эти, кажется, живут в Государственном издательстве) не нравится, что ты молишься Богу. Помилуйте, такой талантливый – и уже богоискатель.

Не знаю, правда ли, но мне Толя рассказывал, что когда Госиздат захотел тебя переиздавать, то он выкинул и вычеркнул всюду слово «Бог».

Точно в анекдоте про старую цензуру, где цензор из поваренной книги выкинул выражение «поставить пирог на вольный дух».

Как бы то ни было, замечательно, что для всех ты «талантливый, гениальный, но вот один недостаток».

Все это происходит, конечно, потому, что все видят своего Есенина, а не есенинского Есенина.

Самой твоей характерной чертой является строительство нового образа, поскольку он помогает строительству нового мира, хотя бы мира несуществующего.

Когда у тебя хватает слова, ты находишь новое сравнение, ибо найти правильный образ – значит создать вещь. Была голова – и была голова. Не жила, а так, как-то прозябала. Не то голова, не то черт знает что такое. Голова, а что такое голова – не знаем.

Пришел ты и сказал: «Головы моей желтый лист» – и голова стала существовать.

Когда не хватает образа, ты просто заменяешь словом «иной» или «новый».

…Новый Назарет перед вами!

…Земля предстала

Новой купели.

…О новый, новый, новый,

Прорезавший тучи день.

…Новый берег недалек.

…Взвихренной конницей рвется

К новому берегу мир.

…О, вывези наш шар земной

На колею иную.

…Новый Содом

Сжигает Егудиил.

…Новый из красных врат

Выходит Лот.

…Новый сеятель

Бредет по полям,
Новые зерна
Бросает в борозды.

…Я иное постиг учение.

…Я иное узрел пришествие.

…Я иным тебя, Господи, сделаю.

…Новый пришел Икдикоплов.

…По-иному над нашей выгибью

Вслух незримой коровой Бог.

…Все равно: он иным отелится

Солнцем в наш русский кров.

…Новый сойдет Олипий.

…Нового вознесения

Я оставлю на земле следы.

…Я вспашу черные щеки

Нив твоих новой сохой.

…Новый он сбросит жителям

Крыл колосистых звон.

…Новые вырастут сосны.

…Кто-то с новой верой.

…Новый в небосклоне

Вызрел Назарет.

…Новый на кобыле

Едет миру Спас.

И так далее, до бесконечности.

Замечательно, что даже глагол у тебя бывает только в будущем времени. Глагол настоящего времени и прошедшего ты употребляешь очень редко.

Это твое заглядывание в будущее и объясняет как-то, чего не понимают критики. Ты меньше всего поэт настоящего, а как поэт будущего столетия – ты видишь то, чего они не видят.