Листы имажиниста (сборник)

Все, кто в люльке Челпанова мысль свою вынянчил!
Кто на бочку земли сумел обручи рельс набить,
За расстегнутым воротом нынче
Волосатую завтру увидь!

Где раньше леса, как зеленые ботики,

Надевала весна и айда –
Там глотки печей в дымной зевоте
Прямо в небо суют города.

И прогресс стрижен бобриком требований

Рукою, где вздуты жилы железнодорожного узла,
Докуривши махорку деревни,
Последний окурок села.

Телескопами счистивши тайну звездной перхоти,

Вожжи солнечных лучей машиной схватив,
В силомере подъемника электричеством кверху
Внук мой гонит, как черточку, лифт.

Сумрак кажет трамваи, как огня кукиши,

Хлопают жалюзи магазинов, как ресницы в сто пуд.
Мечет вновь дискобол науки
Граммофонные диски в толпу.

На пальцах проспектов построек заусеницы,

Сжата пальцами плотин, как женская глотка, вода,
И объедают листву суеверий, как гусеницы,
Извиваясь суставами вагонов, поезда.

Церковь бьется правым клиросом

Под напором фабричных гудков.
Никакому хирургу не вырезать
Аппендицит стихов.

Подобрана так или иначе

Каждой истине – сотня ключей.
Но гонококк соловьиный не вылечен
В лунной и мутной моче.

Сгорбилась земля еще пуще

Под асфальтом до самых плеч,
Но поэта, занозу грядущего,
Из мякоти не извлечь.

Вместо сердца – с огромной плешиной,

С глазами холодными, как вода на дне,
Издеваюсь, как молот бешеный
Над раскаленным железом дней.

Я сам в Осанне великолепного жара,

Для обеденных столов ломая гробы,
Трублю сиреной строчек, шофер земного шара
И Джек-потрошитель судьбы.

И вдруг, металлический, как машинные яйца.

Смиряюсь, как собака под плеткой тубо –
Когда дачник, язык мой, шляется
По алее березовых твоих зубов.

Мир может быть жестче, чем гранит еще,

Но и сквозь пробьется крапива строк вновь,
А из сердца поэта не вытащить
Глупую любовь.

Июль 1919

Принцип растекающейся темы

А. Мариенгофу