Лисы округа Хансон

– Та помогает, только если жертва – католик, – пояснила Харин, отдавая Тэуну пузырёк с водой. – Шаман Лю католиком не был.

Резонно. Тэун втягивает носом холодный воздух и касается чёрного тела шамана лезвием. Чуть-чуть надавить и…

Позади него раздаётся грохот – дрожат металлические дверки шкафов останкохранилища, одна из них, взвизгнув, отлетает в стену, вытолкнутая изнутри нечеловеческой силой. Тэун орёт и прыгает в сторону, прочь от грохота. Он оборачивается, выставив вперёд пистолет, задним умом понимая, что простые пули не одолеют зомби, ведь из ящиков в морге вылезти могут только они. И кто теперь прав, а, пацан?

Из открывшейся ячейки трупохранилища наружу сперва потянулись голые ноги – бледные, волосатые, с худыми ступнями и длинными когтями на больших пальцах, – за ними показался голый бледный торс, обмотанный простынёй. Фонарик Тэуна выхватывает из темноты новый кошмар, который отпечатался на обратной стороне век одного смелого детектива (раз он ещё не наделал в штаны, он, определённо, смелый!) и теперь будет преследовать его в снах.

Фу, твою же мать, католический боже милостивый! Тэун – убеждённый атеист, но дичь, выходящая за рамки всего привычного, может кого угодно до веры довести.

– Ты говорил, люди из мёртвых не восстают, – рявкает он в наушник, и пацан меланхолично заявляет:

«Люди – нет. Квисины могут».

Что ещё за очередной недоумок из потусторонних, кому на том свете спокойно не сидится?! Тэун стонет в голос, посильнее перехватывает нож от Харин. Простые пули ему не помогут, серебряными он не обзавёлся – остаётся размахивать перочинным ножиком, смоченном в какой-то там святейшей водице.

«Пусть выползет, дядя, – подсказывает пацан. – А ты пока кожу хватай и беги отсюда».

Легко ему говорить, он в наушниках сидит и не чешется! Тэун оборачивается, смотрит на торчащую из другой ячейки руку шамана Лю, потом – на ползущего наружу неизвестного монстра. Ладно, тот в самом деле медлительный, была не была! Тэун почти не глядя вонзает нож в руку шамана Лю, там что-то хрустит и неприятно хлюпает – фу, какой ужас, а разве труп не должен закоченеть и высохнуть, он же совсем сухой был, в нём крови не оставалось! Откуда этот странный звук тогда?..

«Его же в ритуале использовали», – замечает не к месту пацан, пока Тэун сковыривает кусок плоти шамана – кожи тут не осталось, а частичка хоть чего-то Тэуну нужна.

– И что?! – рычит Тэун, глотая рвотный позыв.

«Мёртвые после ритуалов разлагаются по-другому», – добавляет пацан. Тэун в это время успевает положить кусок чёрной плоти в пробирку и спрятать во внутреннем кармане куртки. Позади него, судя по дребезжанию и новому грохоту, наружу уже совсем выполз оживший труп.

Тэун поворачивается лицом к нему – и к выходу, загороженному трупом без головы.

«О, да вы издеваетесь?!»

– Почему его не сожгли-то?! – орёт Тэун и кидается прочь из помещения морга, огибая тело бухгалтера Хан Союля. Как там его звали, того первого мертвеца, которого Тэун и Юнсу выловили из реки Хан?

«Гу Кешин, – подсказывает пацан. – И он не был человеком».

– Спасибо, теперь и я в курсе! – рявкает Тэун, на полной скорости мчась вдоль коридора к выходу. Всё пошло немного не так, как планировалось, – Тэун, например, оставляет за собой следы явного взлома, ячейку с шаманом обратно он не задвинул, да и труп Гу Кешина несётся за ним по пятам, теряя на ходу простыню.

На улицу Тэун вылетает, преследуемый голым телом без головы. Поджидающие его Юнсу и Хичжин орут в голос.

– Охренеть-это-что-такое?! – вопит на одной ноте Юнсу, открывая перед Тэуном дверь машины, куда он прыгает и закрывается.

– Трогай-трогай-трогай! – кричит на него Тэун и бьёт руками по бардачку, из которого на колени валятся браслетики с разноцветными бусинами, квитанции техобслуживания и пустые пачки из-под печенья – ничего полезного, что может спасти от ожившего трупа.

– Стойте, нет, – бросает Хичжин, когда Юнсу уже заводит двигатель, и вылетает из джипа.

– Хичжин! – кричит ей Юнсу и тоже вылезает следом, огибая машину. Тэун бесится, вынужденно спрыгивая за ними на землю.

– Это туоксини без головы! – ахает Хичжин. – Быстро все молимся.

– Чего?! – кашляют Тэун и Юнсу одновременно.

– Молитесь, я сказала! – кричит на них русалка, складывает руки в молитвенном жесте и возносит лицо к тёмному небу. Она жмурится, Тэун и Юнсу, неуверенно переглянувшись, поступают так же. Тэун – убеждённый атеист, но, когда русалка приказывает молиться, чтобы спастись от преследования голого безголового трупа, можно и задвинуть свои убеждения куда подальше.

Труп, однако, замирает в нескольких шагах от Тэуна и остальных. Поднимает руки, машет ими, словно только теперь обнаружил, что голова у тела отсутствует, и, явно разочарованный, садится прямо на землю.

– Он… устал? – осторожно спрашивает Тэун. Хичжин на него шипит, и Тэун затыкается.