Лита

Лита стекла по его спине на землю, уставилась на разношенные кожаные башмаки. Лангур присел рядом, заглянул ей в лицо. Лита не могла поднять на него глаз, ей казалось, что она расплачется, закричит, что у нее остановится сердце. А он просто смотрел и молчал. Наконец она выдавила:

– Как ты меня нашел?

– Встретил Ночного Ветра на тималу. А потом услышал твою флейту. Потом тебя унес Дот, и мне пришлось попотеть, чтобы отыскать его следы и догнать тебя.

– Зачем… зачем ты идешь за мной?

– Потому что я не могу с тобой расстаться, Тимирилис.

Лита помотала головой.

– Ты не понимаешь. Ничего не выйдет. Я все ломаю и порчу!

– А я починю. Все-таки я плотник. И вообще, все говорят, что у меня золотые руки.

– Лангур.

– Не надо, Тимирилис. Прошу тебя. Я пытался. Правда. Я пытался жить без тебя. Я помог всем вернуться в свои деревни. И мы укрепили каждую, поставили карульных. Я разговаривал с твоим отцом.

– Что?

Лангур вздохнул, помолчал, потом сказал так, будто меньше всего на свете ему бы хотелось об этом говорить, но вместе с тем он понимал, что сказать надо:

– Когда ты распустила армию и умчалась от нас, будто сам Тимирер нес тебя на своих крыльях, я отправился в город.

– Что? Ты с ума сошел? А если бы тебя узнали? Тебя бы убили!

– Никто не успел меня даже разглядеть, Тимирилис, не переживай, – усмехнулся Лангур.

Лита вспыхнула, отвела взгляд. Лангур взял ее за руку.

– Я не виню тебя, что ты обманула всех нас. Таура и другие старейшины долго злились, а уж как бушевал Харза! Но я понимаю: он твой отец.

Лита помотала головой: нет, Лангур все не так понял. Точнее, так, но не все.

– Я не обманывала, – прошептала она. – Я привела вас на бой, но…

Лита замолчала. Не расскажешь ведь про поле, залитое кровью погибших людей, ралинов. Она всегда чувствовала начало чьей-то жизни, угадывала беременность других женщин иногда даже раньше них самих. А тогда увидела смерть. Смерть, которой она одна была причиной. И чем тогда она лучше урфов и Первого совета? Лита не испугалась боя – она его не захотела. «Кто я такая, чтобы решать, быть Первому совету или нет? Кто дал мне право распоряжаться жизнями этих людей, их смертью? Почему я решила, что могу?» – вот что думала она тогда.

Но как объяснить это Лангуру? Она тряхнула головой.

– Как же ты решился пойти в город? Зачем?

– Мне нужно было поговорить с твоим отцом.

Лита не удержалась, ударила его кулаком в плечо:

– Что бы ты стал делать, если бы тебя арестовал Первый совет?

– Я бы бился с ними. Мне все равно – что они, что урфы.

Лита представила, как Лангур рубится на мечах с косулом Ашицей, и стало смешно. Она фыркнула. Лангур тоже улыбнулся.

– И? – спросила она.

– Я сумел встретиться и поговорить с царем Эрисорусом. Твой брат мне помог.

Лита быстро подняла голову, посмотрела на верхушки ралут.

– Он очень добрый, твой брат. И царь Эрисорус выслушал меня внимательно. Твой отец умный человек, Тимирилис, он видит своими глазами. Он сам возглавит поход против урфов.

– Он так сказал?

– Да.

Лита закрыла лицо руками. Ей хотелось и плакать, и смеяться, а больше всего – закричать на весь лес. Но вместо этого она спросила, открывая лицо:

– Почему ты не остался? Ну, чтобы сражаться против них.

– Я почти остался. Дождался, когда твой отец придет с армией в Лесной предел, и проводил его до Горного предела, рассказал про маски и про воду, познакомил с Гленом, – Лангур говорил ласково, будто успокаивал ребенка. – Я даже решил жениться, чтобы поскорее тебя забыть.

Она вскинула на него глаза, прищурилась. Лангур рассмеялся:

– Вот-вот! Сколько ни выбирал невесту, не смог найти ту, что смотрела бы на меня вот так.

И Лангур поцеловал ее в губы – легко и нежно.

– Я буду идти за тобой, куда бы ты ни отправилась, Тимирилис, хоть на обратную сторону мира, хоть на Верхние луга, хоть в логово морского властелина. Ты не сможешь меня прогнать.

Арыцкий перевал – ветер, холод и узкие тропы. Арыцкий перевал – горячие руки и молчание, которое нужнее слов. Лита трогала снег, нюхала его, лизала. Вот он какой – замерший дождь: колкий, острый, ни на что не похожий. Да, Си права: такое не объяснишь словами, если не потрогаешь, не почувствуешь. Это как с дружбой, как с любовью. Вот он – ее человек, чужой, но ставший самым главным и нужным в этом мире. Как это объяснить? Вечерами, спрятавшись от ветра в какой-нибудь пещере, а то и просто между валунов, они сидели в обнимку и разговаривали.

– Глен и Рия остались в Тауре. Все им рады, сама понимаешь.

– А Харза?

– Харза куда-то исчез. Я думаю, он пошел на войну с урфами, я видел, как он разговаривал с твоим отцом.

Лите стало тревожно. Да, Харза мог пойти воевать, Лита видела, что он чувствует себя в бою как рыба в воде. Но о чем они говорили с отцом? «Ойра», – толкнулось ее сердце. Конечно, он спрашивал о ней. Лита многое бы отдала сейчас за то, чтобы услышать их разговор.

– А мы? – спросила она. – Что будет с нами?

– Ты же идешь к маме…

– Да, но потом?

Лангур молчал, и Лита заговорила сбивчиво и торопливо:

– Есть много других стран: красивых, свободных, безопасных. Туда можно уплыть на корабле или…