Лита

Взял ясноликий Гиор свой лук и свой меч
И пошел, побежал по всей земле,
Обгоняя ветер.
А братья его, Румисор, Пафидес и Катлон,
Не могли за ним угнаться.
А потому достался Гиору Золотой город,
Самый богатый да славный,
Румисору –  Серебряный, что стоит на северном берегу моря,
Пристанище мореплавателей.
Пафидесу –  Железный, славный своими воинами,
А Катлону –  Каменный, что мил был ученым различным.

И сошлись братья в смертном бою,
И повели с собой тысячи тысяч своих людей,
И земля запылала, и застонали боги,
И вздыбилось море, и померкло солнце,
И ветры задули такие, что вырывали деревья с корнями…

И поднялся Гиор и начал новый бой,
Новый бой с новой силою.
И все время рядом была его Дана,
Что пришла к нему сквозь холод и мрак
Босиком по пылающей земле,
Молве и страху вопреки,
Напоила ключевою водой,
Обогрела ласковым словом,
Омыла раны…

Она тоже мечтала когда-то быть похожей на Дану. Встретить своего Гиора, сражаться с ним за правду, погибнуть в бою. Но весь ее бой – это выжить и вырастить сына без отца, справиться с повседневными заботами, удержаться в лесном доме, не попасться Первому совету.

Она не справилась.

Что будет теперь с ее мальчиком? Ойра в отчаянии начала листать страницы, будто могла найти там ответ.

Так Гиор повелел, и было так.
Вот однажды на охоту он вышел,
Испросив у Геты благословения.
Но обижена была на него богиня,
Что разрушил он ее любимый Каменный город,
И послала к нему змею ядовитую,
И ужалила та его прямо в сердце.
И замертво упал Гиор в высокую траву,
И зарыдал в деревьях ветер,
И смолкли птицы.
И в тот же миг выпало веретено
Из рук Даны прекрасной,
И остановилось сердце ее,
Ибо не могло биться без мужа любимого.
И тут же души их соединились воедино
И умчались на Верхние луга,
Куда дорога живущим закрыта.
Остался лишь малый их сын,
Одинокий и несмышленый.
И боги, собравшись вместе, повелели людям
Созвать Первый совет, который будет наставлять и повелевать,
Помогать во всем наследнику Гиора, правителю Золотого города,
И будут носить они одежды черные с золотом,
И будут они воплощением мудрости, справедливости и бескорыстия…

«Интересно, – подумала Ойра, – неужели до Войны четырех городов ни разу не рождались в царской семье вторые, третьи, четвертые дети? Неужели до этой проклятой войны не было борьбы за трон, зависти, интриг, жестокости, неправильных решений? Почему именно Война четырех городов породила Первый совет и этот нелепый закон об одном ребенке в царской семье? Будто что-то упущено в этой истории, вырвана страница…»

Заскрежетал засов. Ойра метнулась в угол, вернула книгу в стопку. Мало ли, вдруг их нельзя брать. Лучше быть послушной и кроткой, может, быстрее отпустят.

Трижды ее допрашивал терпеливый советник Таир и трижды – угрюмый советник Браносур, от которого пахло кислым молоком и табаком. Спрашивали только о Лите, но ее история была подготовлена, продумана до мелочей, вызубрена всеми ими на тот случай, если кто-нибудь забредет в их лесной дом случайно, узнает Тессу, если их схватят. Правда, в истории была Тесса, потерявшая память, и сейчас Ойре приходилось выдумывать на ходу, хорошо, что Вальтанас успел шепнуть ей перед арестом: «Все то же, но без Тессы». Вальтанаса допрашивали, конечно, тоже, и Ойра молилась, чтобы их рассказы совпали.