Лита

– А если мы каждый год будем отдавать урфам наших детей, скоро в Лесном пределе останутся одни старики, – задумчиво проговорил кто-то.

Лангур посмотрел на Тауру.

– Вели Варусу точить старые мечи, Таура. Мы долго были терпеливыми. Мы надеялись то на милость богов, то на помощь Первого совета. Но никто не услышал нас. Мы должны сами защитить себя.

Таура ответила не сразу, и Лита чувствовала ее страх перед грядущими битвами, как чувствовала острый запах кореньев в похлебке.

– Что ж… может, боги этого и ждут от нас.

Все зашевелились, заговорили, начали вставать и расходиться. Решение принято, теперь нужно подготовиться.

– Таура, – сказала Лита, – женщины, которые убежали с детьми в лес… их очень легко найти. Я быстро нашла. Нужно придумать им настоящее убежище и никогда не ходить к нему одной и той же тропой.

Таура кивнула.

Вечером того же дня вся деревня собралась на погребение.

– Вы не сжигаете мертвых? – удивилась Лита.

– Мы пришли из земли, нас родила Гета, и к ней мы уходим после смерти, – объяснила Таура. – Наши тела растворятся в ней, снова станут землей и травой. Так мы благодарим ее за жизнь.

Лита кивнула. Они хоронили в лесу ралинов и думали примерно так же. Она снова вспомнила могилу Рами у четырех ралут и положила руку Солке на голову. В битве ему разорвали ухо, зато все жители деревни зауважали его, подходили, гладили, благодарили, приносили угощение.

Тела погибших начали опускать в могилу, запели женщины. Лита подумала, что песни, которые поют, когда жизнь человека только начинается и когда заканчивается, похожи. Впрочем, что же в этом странного? Погибшие в этом мире начинают жизнь в другом: они ушли на Верхние луга и смотрят теперь на нас сверху, на все наши дела. Она вспомнила, как Синра кинулся на урфа, забравшего его сына, и сморгнула слезу. Ее отец не схватил топор, не всадил его в спины советников, он просто заменил ее жизнь на жизнь Флон. Потому что есть такой старый закон, потому что так можно, потому что Флон родилась и выросла в деревне, которую грабят и грабят урфы, ей нечего было есть, и, чтобы не быть съеденной, она ушла в вечные. В Золотом городе нет урфов. Никто не съест твоих братьев и сестер. Почему урфы ни разу не дошли до города? Ведь здесь не так уж и далеко…

Кто-то заиграл на флейте. Не очень умело, да и флейта была слабая. Лита грустно улыбнулась: если бы ей вернули флейту, она могла бы не только помогать в родах, врачевать раны, но и играть на похоронах. Она не так уж мало умеет!

К ней подошел Харза, спросил:

– Когда мы двинемся дальше?

Этот вопрос застал ее врасплох. Она успела забыть, что они куда-то шли, что у них есть цель.

– Мы не можем бросить их сейчас. Вдруг и правда придут урфы?

– Вот и хорошо! – только и ответил Харза.

И Лита поняла, что он сам хотел остаться. Это ее удивило, но тут подошел Лангур, и она забыла о Харзе.

– Надо обойти все дворы, посчитать, у кого сколько топоров, ножей, у кого остались со старых времен мечи… – сказал Лангур. – Оружие урфов тоже придется взять.

– Можно еще биться серпами, – сказала Лита. – И заточить колья.

Он удивленно взглянул на нее, улыбнулся.

– Хорошая идея.

– Лангур, а про какие войны говорила Таура? С кем воевали ваши деды и отцы?

Он усмехнулся:

– А я-то уж подумал, ты все знаешь про войну. Она имела в виду Войну четырех городов. Конечно, наши отцы на ней уже не воевали, но они были детьми тех, кто еще ее застал. И эта память живет в них всю жизнь.

– Что за Война четырех городов? – всунулся Харза, но Лита перебила, увидев удивленный взгляд Лангура:

– Та, где сражались четыре города, опять ты забыл уроки истории, братик.

– Да, – кивнул Лангур. – Один из городов был совсем неподалеку. Там еще сохранились развалины, хоть все и сильно заросло травой и деревьями. Хотите посмотреть?

– Очень! – ответила Лита, не успев подумать, зачем ей это надо.

Погибший город

Город был разрушен давно и весь порос молодым лесом. Еще угадывались стены домов, обвалившиеся колодцы, дороги. Еще величественно возвышался над зарослями храм с колоннадой и широкой лестницей.

– Чей это храм? – спросила Лита почему-то шепотом.

– Никто не помнит. Этот город погиб самым последним в Войне четырех, но память людей погибла еще быстрее, чем она закончилась. Просто Храм. Мне кажется, здесь можно поговорить с любым богом.

– Значит, это храм Всех богов? – усмехнулся Харза и посмотрел на Литу, будто напоминая, куда они на самом деле шли.

– Выходит, что так.

Лита не удержалась, поднялась по лестнице. Харза и Лангур остались внизу, разглядывали заржавевший меч, воткнутый в землю почти по самую рукоятку, пытались его достать.