Лита

Урфы догнали их через три деревни, в четвертой, Лита даже не запомнила ее названия, но жители уже были наслышаны о Лангуре, который собирает армию, чтобы прогнать урфов навсегда, и о девушке, которая стреляет из лука так, что наповал убивает сразу десятерых, и о ее верном псе с аметистовыми глазами, и о ее друге со слухом куницы. Когда урфы вступили в деревню, ее жители даже не стали с ними разговаривать – сразу навалились на них и одолели, почти не потеряв никого из своих. Победу праздновали шумно, пьяно, и Лита всю ночь не спала, боялась, что новый отряд урфов придет и перебьет всех, как только хмель сморит их. Женщины разводили своих мужчин по домам, жалуясь Лите, будто она была жрицей, будто могла помочь. Лангур, как ни странно, был трезв и сказал, что если так пойдет дело, то они потихоньку перебьют всех урфов еще до Озерного предела.

Одна деревня сменялась другой, и да, Виса была права: не везде их принимали радушно и уж точно мало кто спешил брать в руки оружие. Зато почти в каждой деревне, которую они проходили, Лита принимала роды. Иногда ей начинало казаться, что жители Лесного края сговорились и специально ждут ее. Но Лангур улыбнулся и объяснил:

– Просто свадьбы у нас играют после праздника Рала, в месяц дарион, вот дети и поспевают к весне.

Лита смутилась и покраснела. Она не знала ничего про свадебные традиции Альтиды, да и откуда бы ей знать? Но могла бы сообразить, ведь и сама она родилась в последний день зимы, а Харза – двумя неделями позже.

Кто-то рожал легко, как козы и собаки, с кем-то приходилось помучиться. Одна женщина чуть не умерла, из нее лилась и лилась кровь, и Лита никак не могла ее остановить. Она плакала от отчаянья и жалости, на груди у матери надрывался младенец, но тут местная знахарка принесла незнакомую Лите траву, которую назвала заживляткой, напоила отваром роженицу, и та потихоньку поправилась. Лита тут же пополнила свою травяную аптечку.

Скоро она поняла, что слава о ней как об искусной повитухе бежит впереди них, и, как ни странно, это помогало им уговорить жителей Лесного предела присоединиться к тем, кто выйдет на битву с урфами. Теперь уже Лита наравне с Лангуром разговаривала со старейшинами, и они слушали ее внимательно и даже почтительно. Тряпиц с именами в узелке Лангура становилось все больше. Они приближались к Озерному пределу.

Вести из Тауры

Сумерки разливались по лесу – светлые, нежные. Под ралутами скапливалось столько синевы, что, казалось, в нее можно закутаться, как в теплый плащ. Лангур и Харза поймали двух куропаток и сейчас жарили их на костре. В одной из деревень к ним прибился Тордьен, сказал, что пойдет бить урфов и уговорит каждого, кто будет против этой войны, встать с ним плечом к плечу. Тордьен был уже немолод, но громадного роста, даже выше Лангура и шире его в плечах, и очень силен. Лита не спрашивала, что у него случилось, но видела: несмотря на добродушное лицо, в глазах его застыла неизбывная боль. Сейчас он принес из леса два сухих дерева, положил у костра, чтобы было удобно сидеть. Лита благодарно улыбнулась.

– Уже весна, – сказал Харза, потянув носом воздух.

– В это время урфы особенно злые и голодные, – кивнул Лангур. – Надо быть начеку.

– Чем скорее придем в Озерный предел, тем лучше, – буркнул Тордьен. – Урфы-то, они не очень Озерный предел любят, краешком его обходят.

– Почему? – встрепенулась Лита.

– Кто ж их поймет. Наверное, сытые уже отсюда идут, груженые, домой торопятся.

– Ну, в этот раз все наоборот, – усмехнулся Харза, прищурив глаза.

Все замолчали, глядя в костер. Только Солке поднял вдруг голову, навострил уши.

– Что там, Солке? Белка?

– Тш-ш-ш, – зашипел тут же Харза и положил руку на рукоять меча.

Лангур подтянул к себе свой, Тордьен хрустнул пальцами. Лита представила, что урфы неслышно окружили их стоянку и готовятся напасть, скаля под маской гнилые зубы. «Какие мы ротозеи, – горестно подумала она, – надо было выставить караул». Солке зарычал, вскочил на ноги, залаял. Лангур и Тордьен поднялись, Харза и Лита за ними. Лита зарядила лук, прицелилась в темноту.

– Не стреляйте! – раздалось из этой темноты, и в круг костра вышел молодой парнишка, а за ним еще один.

– Эй! – крикнул Лангур, не опуская меча. – Я тебя знаю.

– Я Тонта, Лангур! Я тоже из Тауры. А это Ялу, он ищет свою сестру Брику.

– Что вы здесь делаете?

– Я шел за вами, потому что… – Он запнулся, смутился, но вскинул голову и сделал шаг вперед, показал на Литу. – Она вылечила меня. Мама говорит, что спасла. Я хотел отблагодарить.

– И для этого потащился следом, чтобы пугать нас по ночам? – проворчал Харза.

– Я не хотел пугать! Просто у нас… это… еда закончилась. Вчера. А так мы с вами от самой Висы идем.

Лангур наконец убрал меч. Лита не обрадовалась мальчишкам, но они были такими уставшими и, кажется, впрямь голодными.

– Идите уж, – сказала она. – Поешьте.

– И как в лесу можно голодать? – продолжал ворчать Харза. – Зверья ведь навалом, слава Гете.

Тонта смутился, потер переносицу.

– Что ж, ты в Висе сестру свою не встретил разве? – спросила Лита Ялу.