Литератор Писарев

Легко может показаться, что это не совсем так или даже совсем не так: нынешнее состояние мира плачевно; почти все живущие несчастливы; зло всесильно; от страдания нет защиты; богатство, созданное трудом бесчисленных поколений и принадлежащее, бесспорно, всему человечеству как дань покоренной за тысячи лет природы, разделено между странами, а внутри каждой страны — между классами, ужасающе несправедливо. Немногого же добился человеческий ум за все эти тысячелетия, скажет иной скептик, по крайней мере в писанной истории что-то незаметно участие ума: вся она — не что иное, как цепь кровавых и непростительных глупостей.

О да! — если видеть в истории список собственных имен, связанных между собою разными глаголами и пересыпанных датами: Антон поколотил Сидора в таком-то году, а потом Сидор соединился с Егором и пошел на Антона в таком-то году, и вздул его при таком-то городе, и выгнал его из такого-то царства. Потом Сидор с Егором подрались за добычу; потом Егор женился на дочери Сидора, Фекле, в таком-то году и получил за нею в приданое такие-то города, и так далее… Так пишут историю разные Смарагдовы и Маколеи (подпустить слезу, погрозить кулаком покойнику Сидору, погладить по головке покойника Антона, — и готово, можно преподавать!); в их изложении она, точно, глупа, и нам в ней делать нечего. Не хватало еще участвовать в этой бесконечной потасовке…

Но попробуйте отвлечься от подвигов жадных, воинственных и громогласных болванов; попробуйте взглянуть на человеческую историю как на историю человеческого труда, как на путь, пройденный всеми когда-либо жившими, как на путь, начатый в незапамятные времена стадом первобытных дикарей, питавшихся травой или чем-нибудь еще похуже… Мы увидим поразительную вещь: история идет не по кругу, а подвигается вперед! Медленно-медленно, а все же подвигается, и даже с каждым столетием все быстрей. Прогресс, несомненно, существует, это факт, в подтверждение которого можно было бы привести множество доказательств, если бы открытия и изобретения нашего века не говорили сами за себя.

Прогресс прогрессом, а жизнь и в девятнадцатом веке остается для громадного большинства почти невыносимой, — отчего? Оттого, что достижения прогресса присваивались и до сих пор присваиваются кучкой людей, не желающих делиться с остальными.

Откуда же у этих людей такая власть? Когда-то, давным-давно, они захватили ее силой, а теперь подкрепляют достижениями прогресса.

Стало быть, история все-таки идет по кругу? Нет, все-таки вперед, потому что человечество в целом становится умней, между тем как азарт присвоения порожден дремучей, первобытной, глупой жадностью. Дух анализа уже проникает в исследование существующих форм общественной и экономической жизни.

«Та минута, в которую плодами этого исследования можно будет поделиться со всем человечеством, откроет собою новую эру справедливости, физического здоровья и материального благосостояния. Препятствий много, минута эта далека. Но к приближению этой минуты направлены все усилия всех честных работников мысли на земном шаре; нет тех препятствий, которых не победила бы, рано или поздно, энергия мысли и сила честного убеждения; нет тех испытаний, которые бы испугали людей, сознающих в себе естественных депутатов и защитников своей породы, — и потому славное будущее человечества не может погибнуть».

…Кому посчастливилось влюбиться в идею, кто нашел способ увлекательным трудом приближать осуществление цели, выше и важнее которой нет ничего, — о том нечего жалеть, моя Раиза. Если ценою лишений, ценою потраченной молодости, ценою потерянной любви к женщине он купил себе право глубоко и сознательно уважать самого себя, право унести с собою на край света и удержать за собою во всех испытаниях неизменную молодость и свежесть ума и чувства, то нельзя сказать, что он заплатил слишком дорого.