Литераторы Дамкин и Стрекозов

Литераторы завернули в туалет, на двери которого красовалась табличка с синей буквой "М". Спустившись по лестнице в вонючий полумрак, они неожиданно обнаружили почтенную толстую женщину в цветастом ситцевом платье, сидевшую за небольшим столиком при входе. Над ее верхней губой росли усы, и она была удивительно похожа на мужика грузинской национальности. Литераторы вполне могли бы принять эту мадам за мужчину, если бы не наличие необъятной груди и больших сережек в ушах. Зачарованные ее образом, соавторы остановились, а женщина посмотрела на них мутными глазками и тяжело засопела.

– Это точно мужской туалет? - на всякий случай спросил Дамкин.

– Туалет платный, - заявила женщина басом. - Десять копеек.

– Что? - поразился Дамкин. - За что десять копеек?

– За услуги.

– Какие тут услуги? Сексуальные? Я от вас никаких услуг не хочу! А других дам здесь не видно.

– Пошел отсюда! - дама угрожающе привстала из-за стола и попыталась преградить Дамкину путь.

– Что значит "пошел отсюда"? - возмутился Стрекозов. - Мы зашли в общественный туалет, а вы нас гоните! Это безобразие! Я буду жаловаться в райком партии, горком комсомола и еще в три организации! Меня там хорошо знают!

– Хватит безобразничать! - женщина села на место. - Платите десять копеек, делайте свое дело и отваливайте!

– Десять копеек - это по-маленькому или по-большому? - деловито осведомился Дамкин.

– Как хочешь, - сказала толстуха.

– Хоть по-среднему, - добавил Стрекозов. - Советский сервис! Полное самообслуживание. Убирать, надеюсь, нас тут не заставят?

– Будем надеяться! Содрали десять копеек, обругали, на "ты" назвали, а сортир все тот же самый! Да еще и справлять нужду, извиняюсь, придется под присмотром этой милой дамы. Вот засада!

"Милая дама" опять открыла рот, чтобы ответить наглому посетителю, но тут в туалет вошел старичок, а литераторы поспешно скрылись в кабинках.

Через несколько минут они снова встретились возле двух желтых потрескавшихся раковин.

– Десять копеек, - ворчал Дамкин, застегивая ширинку, - а даже сортирной бумаги нет! Да если за каждый заход в сортир платить, никакой нашей зарплаты не хватит! Уж лучше тогда найти подворотню и там сделать свое черное дело.

– А что, - сказал Стрекозов, стоя перед зеркалом и пытаясь пригладить торчащие в разные стороны волосы. - Скоро, я думаю, так и будет. Туалеты будут платными, а все подворотни и подъезды станут туалетами. Эволюция, как у Дарвина.

– Что вы здесь все ходите? - снова надвинулась на литераторов туалетная вахтерша. - Справили нужду и идите на выход!

– Мы деньги заплатили? - спросил Дамкин. - Заплатили. Сеанс указан? Не указан. Сколько хотим, столько и ходим. Может я еще не до конца справил нужду. Может мне надо еще пива попить, а потом еще раз справить!

– Ну ее, Дамкин, пошли отсюда. Клозет платный, а вонь в нем, как в любом другом советском сортире. Чего тут задерживаться?

– Хороший образ, - сказал Дамкин. - Страж туалета. Обязательно вставлю в какой-нибудь роман.

Литераторы прошли мимо потной и злой женщины, Дамкин приветливо помахал ей рукой, и они, поднявшись по лестнице, вышли на свежий воздух. Около выхода, прямо на ступеньках справлял нужду мужичок в рваном пиджачке.

– Вот, - молвил Стрекозов. - Что я говорил? Зачем платить, когда можно и так!

– Ты, как всегда, прав. Да ничего, будем считать, что на экскурсию сходили, - подтвердил Дамкин. - Ну, ладно. Пора делами заниматься! Ты знаешь, где есть кассы Аэрофлота?

– Еще бы! Каждый год провожу отпуск на Таити!

Друзья пожали друг другу руки и разошлись.

Дамкин доехал на троллейбусе до дома и подошел к подъезду. Только он протянул руку, чтобы открыть дверь, как вдруг от удара чьей-то ноги дверь распахнулась сама, едва не ударив Дамкина по носу. Из подъезда лихо выскочил пионер Максим Иванов. Мировая скорбь была написана на его лице.

– Привет, Максим! Что ты такой грустный? - спросил Дамкин.

– Обстановка в мире напряженная, - хмуро ответил пионер Максим Иванов. - Империалисты-гады чего творят, а!

Дамкин был абсолютно аполитичен и совершенно не представлял, чего же такое творят неизвестные ему империалисты. Но на всякий случай поддакнул:

– В натуре, забурели солобоны!

– Ладно, дядя Дамкин, - сказал Максим. - Мне в школу надо бежать. На собрание вызывают.

– Натворил что ли чего-нибудь?

– Да нет, - махнул рукой пионер. - Октябрята тут недавно интересовались, как скворечники делать, я их научил. А они, козлы, когда доски со стройки таскали, попались. А на меня теперь баллоны катят!

– Дак ведь не ты же попался!

– Эти комсомольские крысы, наши шефы, говорят, я научил, значит, я и виноват!

– А ты что же, их учил доски на стройке воровать?

– Не воровать, а брать! Если плохо лежит, значит, никому не нужно. Я же замки никакие не взламываю! Там у них даже забора нет!

– Ну, комсомольским крысам ты это не докажешь.

– Да, - вздохнул Максим. - Могут и исключить...

– Ты не волнуйся. Если станет совсем худо, мы со Стрекозовым статью в газете напишем, что ты - пионер-герой, который бдительно следит за сохранностью социалистической собственности. Пусть тогда попробуют тебя исключить!