Литература для нервных

Фантастической литературе предшествовал – и развивался одновременно с нею – фантастический реализм, при котором в действие включаются ирреальные, сверхъестественные мотивы за пределами чувственного опыта. В романтизме они также присутствуют, хотя и не доминируют, и есть основание рассматривать фантастический реализм как литературное течение в русле романтизма. Сегодня он разворачивается параллельно научной фантастике.

В научной фантастике, как правило, чувственный опыт персонажей как раз совпадает с читательским. Но получен он в обстоятельствах, не имеющих аналогов во внеэстетической реальности (трансгрессия, межпланетные перелеты, жизнь на других планетах и др.).

Созданию возможных космических миров, характеризующихся правдоподобием, способствует художественная логика: зерно образа или мотива, особенность хронотопа развивается центростремительно, исходя из ее потенциала. В литературе этого толка вымысел и мимесис выступают в согласии, поскольку вымышленные обстоятельства развиваются логически, а мимесис выражается в трактовке человеческих отношений, внутреннего мира героев, широкой области их взаимодействий.

Именно поэтому фантастической эта литература может быть названа только исходя из нескольких аспектов помимо хронотопа – это особенности художественного мира, детали, т. е. того, что относится к области описания. Все остальное представляет собой рассказ о человеке, анализ его деятельности – такой же правдивый, как и в произведениях любой другой направленности.

Гуманизм русской литературы

– внимательное, сочувственное отношение ко всему живому, образующее главные эстетические ценности и в перспективе – социальную норму.

В произведениях русской литературы нередко повествуется о событиях, вызывающих тяжелые переживания и мучительную рефлексию. Таков, например, рассказ Тургенева «Муму». Прообраз барыни – родная мать писателя. Вопрос: нужно ли детям читать произведение с таким содержанием – хозяин по прихоти сумасбродной барыни собственными руками топит свою собаку?..

Ответ – да, нужно. Чтение должно сопровождаться соответствующей интерпретацией. Эстетический опыт, полученный в результате чтения, травматичен, но в значительно меньшей степени, чем когда нечто аналогичное происходит в жизни. Дети имеют право воспринять на материале художественной литературы основные этические ценности.

Нравственный пафос русской литературы лучше всего выразил, наверное, Гончаров устами своего заглавного героя, Обломова. В самом начале романа к нему приходят разные посетители, один из них – литератор-обличитель, по-прежнему – будто не отошла в прошлое эпоха классицизма – уверенный, что литература должна клеймить общественные пороки. С такой точки зрения заклеймить – значит улучшить нравы… И здесь тихий Илья Ильич внезапно воспламеняется.