Литература эпохи Возрождения

При этом Маро смягчал «грубиянские» элементы средневековой литературы, вносил в поэзию чувство меры, черты высокого артистизма. Это стремление к поэтической гармонизации связано у Маро с новой гуманистической концепцией искусства, предполагавшей более высокий взгляд на природу и человека. В то же время поэзия Маро не расплывалась в абстракциях, не утрачивала жизненной достоверности и чувственной непосредственности. Маро охотно рассказывал о пережитом, откликался на злобу дня или рисовал сатирические портреты современников. Не без горечи сообщал он, например, о том, как был схвачен по навету своей возлюбленной («На ту, что была его любимой»), и о том, что представляет собой французская тюрьма («Ад»); о том, как ловко обокрал его слуга — «обжора, пьяница и отъявленный лгун, обманщик, разбойник, игрок, богохульник, от которого на сто шагов несет виселичной веревкой, но, впрочем, чудеснейший из смертных» (Послание к королю по случаю того, что автора обчистили»), или как много радости доставлял людям популярный фарсовый актер Жан Сэр («Жану Сэру, искусному фарсовому актеру. Эпитафия»). Маро не случайно вспоминает о представлении фарсов. Одно время он поддерживал тесные отношения с веселыми комедиантами и даже написал для них лихую балладу.

С большим успехом культивировал Маро малые поэтические формы. Заслуженную известность приобрели его эпиграммы, создававшиеся под влиянием Марциала, то галантные, то иронические, иногда пронизанные тонким лиризмом и, как вся поэзия Маро, овеянные духом жизнерадостного вольномыслия. Маро метко поражал пороки католического клира («Господин аббат и его слуга», «О брате Тибо»), насмехался над молящимися стариками («Жофруа Брюлару») и бездарными поэтами («О плохом поэте»). Когда нужно, он умел польстить изящным мадригалом (О смехе госпожи д'Альбре») или прославить власть Амура над сердцами людей. Одну из таких галантных эпиграмм на русский язык перевел А.С. Пушкин («Уж я не тот любовник страстный»).

Трагически сложилась судьба друга Клемана Маро ученого-гуманиста Бонавентюра Деперье (ок. 1500-1544?), знатока древних языков, совместно с Пьером Оливетаном переведшего на французский язык Библию (изд. 1535). Не раз ему приходилось бороться с нуждой, напряженным трудом зарабатывать себе на хлеб. Однако его воодушевляли успехи французского Ренессанса. Он помогал гуманисту Этьену Доле составлять обширные «Комментарии к латинскому языку». Он поддерживал Клемана Маро, которого почтительно называл «отцом французских поэтов». Ценил он также гений Франсуа Рабле, с которым сблизился в 1535 г. по своем приезде в Лион. Годы пребывания в Лионе (1535-1538) можно считать наиболее благополучным периодом в жизни Деперье. Лион был в то время крупнейшим центром французской ренессансной культуры. Современники недаром называли его «очагом науки, свободной мысли и искусства». Маргарита Наваррская, покровительствующая гуманистам, приблизила к себе Деперье, сделав его своим секретарем. В это время и расцветает литературный талант Деперье. Он пишет множество придворных стихотворений, а также создает сборник новелл «Новые забавы и веселые разговоры», который увидел свет лишь после смерти автора, в 1558 г. Французские гуманисты охотно обращались к новеллистическому жанру, освещенному авторитетом итальянского Ренессанса. Новеллы писала сама Маргарита Наваррская. Еще в 1486 г. увидел свет первый сборник французских новелл «Сто новых новелл». И хотя новеллистка во Франции не расцвела столь пышно, как в Италии, все же такие книги, как «Новые забавы» Деперье или «Гептамерон» Маргариты Наваррской (также опубликованный посмертно в 1558 и затем в 1559 г.), бесспорно относятся к лучшим образцам европейской ренессансной культуры.

Подобно другим новеллистам эпохи Возрождения, Деперье черпал из различных источников. Чаще всего встречаются у него заимствования из «Ста новых новелл», «Декамерона» Боккаччо и «Фацетий» Поджо. Не пренебрегал он также анекдотами, которые рассказывались во дворце, в таверне или на ярмарке. Он вплетал в новеллы пословицы и слова народных французских песен, цитировал Клемана Маро и ссылался на роман Франсуа Рабле. С Рабле его сближало не только жизнерадостное вольномыслие, но и некоторые литературные приемы. Деперье любил, например, поболтать с читателем, озадачить его каким-нибудь неожиданным вопросом или обращением. Так, начав рассказ о неком почтенном господине, «крайне уродливом, нелепом и неряшливом», он прерывал его словами: «Милостивые государыни! На ком бы нам его женить? Не тронул ли он у кого-нибудь из вас сердечка своими достоинствами?» (Новелла 83). Другую новеллу Деперье закончил словами: «Вы смеетесь, значит, рассказ вам не понравился» (Новелла 87).