Читаем Литература и котики. Для тех, кто не разучился читать полностью

Нарушение «гендерной идентификации персонажа» — это очень серьезно. Превращение у К. И. Чуковского кота в кошку оставляет нетронутыми самые общие моменты сюжета сказки, но при этом влияет на систему персонажей и конфликт между ними. У Киплинга женщина (носитель Цивилизации) говорит именно с котом (олицетворением Природы), которого она считает очень мудрым. А если вместо кота ставится кошка, то весь конфликт начинает сводиться к обычному (бытовому) спору двух особ женского пола, из которых одна просто оказывается чуть хитрее. А потом, вроде как, появляется мужчина и ставит более хитрую на место.

В сказке Киплинга повествуется о том, как в давние-давние времена человек приручил и заставил служить себе различных диких животных. Однако кот проявил хитрость и заключил с человеком договор, получив особое положение среди других домашних животных и вместе с тем сохранив свою связь с дикой природой.

Сам Киплинг в первом же абзаце четко определяет пол главного персонажа. У него сказано: «Но самым диким из диких животных был кот. Он гулял сам по себе, и все места были одинаковы для него». В переводе К. И. Чуковского те же строки звучат иначе: «Но самая дикая была дикая кошка — она бродила, где вздумается, и гуляла сама по себе».

У Киплинга кот — единственный из зверей, кто наделен хитростью и даже своего рода мудростью, что позволяет ему выступать на равных в споре с человеком (женщиной). И именно благодаря этой мудрости, в отличие от пса, коня и коровы, «продавшихся» за еду и работавших на человека ради кости или охапки сена, кот заслужил похвалы женщины и получил право греться у огня и пить вкусное молоко. При этом, по сути, до заключения договоров с мужчиной и псом кот вообще не имел никаких обязанностей — он выиграл и получил свою награду как победитель.

У каждого из зверей разные пути: пес стал другом, конь — слугой, а корова — производительницей еды.

Только кот остался независимым. Он разгуливал один, где хотел, мог свободно перемещаться в человеческом жилище, но за это он был обязан играть с ребенком и ловить мышей — но не с утра до вечера, а на определенных условиях.

Трудно сказать, по какой причине кот у К. И. Чуковского превратился в кошку. Явно это произошло намеренно. Ведь Чуковский — это известный мастер слова, который был не только талантливым литературоведом, но и умелым переводчиком. Он даже разрабатывал принципы современного художественного перевода. И это он открыл для русскоязычного читателя лучших представителей мировой классической литературы: Редьярда Киплинга и Оскара Уайльда. Он делал переводы Марка Твена, Гилберта Честертона, Уильяма Сидни Портера (О. Генри), Артура Конан Дойла, Уильяма Шекспира, адаптировал для детей произведения Дефо, Распэ и Гринвуда.

И все же хочется надеяться, что «кошачьи» ошибки в переводе, даже признанном ныне классическим, не только могут, но и должны быть исправлены.

Кстати, у Киплинга есть одно стихотворение, посвященное кошке, и вот оно в замечательном переводе С. Я. Маршака:

«Кошка чудесно поет у огня»

Кошка чудесно поет у огня,Лазит на дерево ловко,Ловит и рвет, догоняя меня,Пробку с продетой веревкой.Все же с тобою мы делим досуг,Бинки, послушный и верный,Бинки, мой старый испытанный друг,Правнук собаки пещерной.Если, набрав из-под крана воды,Лапы намочите кошке(Чтобы потом обнаружить следыДиких зверей на дорожке),Кошка, царапаясь, рвется из рук,Фыркает, воет, мяучит…Бинки — мой верный, испытанный друг,Дружба ему не наскучит.Вечером кошка, как ласковый зверь,Трется о ваши колени.Только вы ляжете, кошка за дверьМчится, считая ступени.Кошка уходит на целую ночь.Бинки мне верен и спящий:Он под кроватью храпит во всю мочь, —Значит, он друг настоящий!

Чеширский кот (Льюис Кэрролл)


Но даже киплинговский кот не может соперничать с Чеширским котом из «Алисы в Стране Чудес», написанной Льюисом Кэрроллом (1832–1898).

Перейти на страницу:

Все книги серии Искусство без купюр

Похожие книги

100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография

Изучение социокультурной истории перевода и переводческих практик открывает новые перспективы в исследовании интеллектуальных сфер прошлого. Как человек в разные эпохи осмыслял общество? Каким образом культуры взаимодействовали в процессе обмена идеями? Как формировались новые системы понятий и представлений, определявшие развитие русской культуры в Новое время? Цель настоящего издания — исследовать трансфер, адаптацию и рецепцию основных европейских политических идей в России XVIII века сквозь призму переводов общественно-политических текстов. Авторы рассматривают перевод как «лабораторию», где понятия обретали свое специфическое значение в конкретных социальных и исторических контекстах.Книга делится на три тематических блока, в которых изучаются перенос/перевод отдельных политических понятий («деспотизм», «государство», «общество», «народ», «нация» и др.); речевые практики осмысления политики («медицинский дискурс», «монархический язык»); принципы перевода отдельных основополагающих текстов и роль переводчиков в создании новой социально-политической терминологии.

Ингрид Ширле , Мария Александровна Петрова , Олег Владимирович Русаковский , Рива Арсеновна Евстифеева , Татьяна Владимировна Артемьева

Литературоведение
Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин»
Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин»

Это первая публикация русского перевода знаменитого «Комментария» В В Набокова к пушкинскому роману. Издание на английском языке увидело свет еще в 1964 г. и с тех пор неоднократно переиздавалось.Набоков выступает здесь как филолог и литературовед, человек огромной эрудиции, великолепный знаток быта и культуры пушкинской эпохи. Набоков-комментатор полон неожиданностей: он то язвительно-насмешлив, то восторженно-эмоционален, то рассудителен и предельно точен.В качестве приложения в книгу включены статьи Набокова «Абрам Ганнибал», «Заметки о просодии» и «Заметки переводчика». В книге представлено факсимильное воспроизведение прижизненного пушкинского издания «Евгения Онегина» (1837) с примечаниями самого поэта.Издание представляет интерес для специалистов — филологов, литературоведов, переводчиков, преподавателей, а также всех почитателей творчества Пушкина и Набокова.

Александр Сергеевич Пушкин , Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Критика / Литературоведение / Документальное