Литература как социальный институт: Сборник работ

В литературных конструкциях второго типа НФ – технических утопиях, фантастике – проблематизируется не природа человека (она уже содержательно представлена в конкретных идеологиях, начиная с буржуазно-либеральной), а инструментализация ее культивирования (первые симптомы кризиса, эрозия содержательных значений рациональности или какого-то иного дивергентного процесса внутри самой этой идеологии).

На первом этапе развития этого типа фантастики присутствует позитивная оценка техники как средства социальной организации (в утопии ее нет). В качестве примера укажем на романы Жюля Верна. На втором – тематизируется социальная оценка техники (промышленности) как критерия социальных ценностей, причем возможна даже негативная оценка техники.

Третий тип НФ – антиутопия: техническая оценка социальных ценностей и благодаря этому очерчивание альтернатив социального целедостижения через сопоставление различных достигнутых результатов (Е. Замятин, С. Лем, А. и Б. Стругацкие, О. Хаксли, Дж. Оруэлл и другие).

Итак, общую структуру НФ составляет мысленный эксперимент, в ходе которого те или иные аспекты системы (главным образом, в ее прикладном плане, технологическом отношении; сам предмет технологии – будет ли это дизайн социальный или технологический, индустриальный – безразличен) испытываются и анализируются в отношении фундаментальных ценностей и идеалов данного общества. Возникновение подобной литературы становится средством (и симптомом) обживания, освоения, аккультурации резкого социального изменения, определенные идеологические компоненты которого таким, «эстетическим», образом могут быть проконтролированы политическим или теоретическим сознанием. Но, как и в других случаях, раз возникнув в определенной исторической констелляции, уникальная социальная или культурная форма теряет свое непосредственное исторически-ситуативное значение и принимает более общий характер, чтобы затем, впоследствии, «застрять» в культурах тех групп, для которых значима подобная структура проблематической ситуации. И если первый тип НФ (чисто политическая утопия) в силу утраты актуальности соответствующей проблематики сохраняет интерес практически только для специализированной части исследователей (филологов, философов, социологов, историков – хранителей гуманитарной традиции), то два других типа НФ чрезвычайно актуальны, но функционируют в разных социальных средах, в различных культурных стратах.

Так, например, антиутопия экспериментирует с фундаментальными ценностями данного общества. Посредством предъявляемого набора семантики деструктивных ситуаций (организованного и тотального насилия государства, то есть фиксированной демонстрации ценностных позиций) она определяет границы консистентности и обязательности альтернативных или конфликтующих базовых ценностей и, тем самым, указывает нормативные, пороговые пределы реализации этих ценностей. Эти функции сближают ее с элитарной литературой других типов, произведения которой пользуются весьма ограниченным спросом лишь у специализированных групп, легитимность которых обусловливается продуцированием культурных образцов и для которых этот тип мысленного эксперимента является важной конструктивной чертой образа существования.

Напротив, рожденный Ж. Верном тип конфликта, основанный на взвешивании социальных последствий индустриального развития (А. Беляев, тривиальная НФ и проч.), абсорбирован прежде всего группами, основным конструктивным признаком которых является социализация к технологически модернизирующемуся обществу, к постоянному технологическому изменению, т. е. приобретению интеллектуальных и культурных навыков обращения с техникой как таковой, как чистой инструментальностью. Их идеология основывается на необходимости признать давление принудительной рациональности использования средств (оборотной стороной этой системы воззрений становится ярко выраженный негативизм по отношению к авторитету исторической традиции, представляющейся в этом свете чем-то вроде почтенного суеверия, бессильного консерватизма). Разумеется, эта идеология гораздо шире, чем собственно развлекательная беллетристика. Можно указать на подобное сужение исторического и культурного горизонта в сознании позитивистски мыслящей русской радикально настроенной интеллигенции, скажем Писарева или Чернышевского. Отчетливо оно проступает в утопическом социальном дизайне романа «Что делать?».

Значение этих технических игр заключается в выработке общих представлений о несобытийном времени, времени калькуляции, точнее, калькуляции времени (формальном условии всякого рационального расчета), позволяющей анализировать, рассчитывать имеющиеся в наличии ресурсы. Другими словами, литература этого типа представляет собой формальную схему калькуляции ценностей, т. е. время есть не что иное, как «чистые» ценности – последовательность представлений об иерархии значимостей.