Литература как жизнь. Том II

«Невыносимость мировой казармы создала в наши дни громадную массовую силу, пугающую обывателя и действительно чреватую большими бедами, если она не получит свободного выхода», – писал Лифшиц. Что за «мировая казарма»? После того как Юрий Карякин в «Проблемах социализма», зарубежном журнале, написал о казарменном коммунизме всё, что нужно, Лифшиц печатать свою статью не считал нужным, впоследствии он свою статью опубликовал. Там не было слов «казарменный коммунизм», но из опубликованных посмертно заметок ясно: Михаил Александрович в сущности признавал, что иного коммунизма, кроме казарменного, у нас и быть не могло. Он же говорил: «Но эта сила является также великой надеждой человечества». Марксистский взгляд на историю: другого пути нет, даже если путь пролегает через казарму.

Стэнли справедливо написал: защищая традицию от вульгарного прогрессизма и разрушительного новаторства, Лифшиц не мог не принять участия в повороте, совершенном Сталиным от мировой революции к «отдельной стране», национальной основе. Над той же страной и над её национальной основой сталинисты измывались, используя её. У думающих иначе, видно, не саднят раны, ещё не зажившие со сталинских времен. Возможно, они думают о сталинских временах так, как думают, поскольку не жили в сталинские времена, разве что чуть захватили на излете. Лифшицу защита традиции и национальной основы стоила отстранения от дел и вытеснения на обочину.

Обид от него я не слышал. Своих противников он называл «гудошниками» – хор из «Князя Игоря», поют приспособленцы, умеющие вовремя подпеть начальству и в награду за это остаться сытыми, то есть справить именины и на Антона и на Онуфрия. Кроме противников, с которыми Михаил Александрович спорил в печати, в разговорах не называл имен, кроме двух, особый случай, когда пара почтенных и знающих литературоведов воспользовались его идеями без сноски на источник. Остается неведомо, как попал он в подвал Третьяковки, а затем в Институт эстетического воспитания детей. Сталин его туда запрятал? Кто же ещё? Не считая, конечно, марксистов-ленинцев, споривших с ним как антимарксистом.

По-моему, даже отрицавший марксизм Карл Поппер не сдал бы Лифшицу зачета по марксизму.

«Почему же теперь не происходит эволюция?» – спрашивают отрицающие дарвинизм и, как видно, не знающие современных представлений об эволюции. Так отрицают и марксизм, не зная, в чем заключается марксизм. Эволюция совершается не скорее, чем движется часовая стрелка. А вы видите, как она движется? Нет, вы видите, как стрелка показывает, который час. И мировая революция наступает по Марксу. Всё выйдет по Марксу, как оно выходит по его образцу – Дарвину, с поправками, внесенными Менделем, Морганом и Добжанским, но на той же эволюционной основе. Добжанский так и говорил: либо эволюция, либо не будет биологии как науки. Сказал же мне глава нашей биохимии Владимир Александрович Энгельгардт о столетней давности понимании химических процессов в человеческом организме: «Не так и не там, как тогда думали, но окисляется».

«Линник, поддержи!» – умирая на пути к полюсу, Седов просил сопровождавшего его матроса. Седов так и не дошел, дошли другие – следом за ним. Мой друг Игорь Полуектов, объяснивший полупроводниковую индукцию, лег головой в правильную сторону. С мировой революцией, как её предсказывал марксизм (которую не отрицал Тойнби), возникнет потребность получить надежную информацию о том, что же такое марксизм, как его понимал Мих. Лифшиц. «Наконец-то я обрел отца», – заявил Джон Леннон, прочитав Джойса. Молодые сотрудники ИМЛИ, мои сотоварищи, открыли для себя заживо похороненного Бахтина. Так, мне кажется, будет и с Лифшицем. Обостряется необходимость в самом деле понять происходящее, возникнет и потребность в «ископаемом», то есть истинном марксисте. Почему я так думаю? Смотрю, к чему идет. Читаю в политическом американском журнале обзор новых книг о современном экономическом положении. Рецензируются три книги. Две первые рецензент оценивает как старательное описание текущего кризиса, однако, по мнению рецензента, недостаточно глубокое, без вскрытия причин. Зато третья книга, говорит рецензент, дает анализ упадка, объясняется, почему бывают кризисы. Что же это за книга? Новое, попавшее в список бестселлеров издание «Капитала».

Из времен холодной войны

Памяти профессора Симмонса, или На противоположной прямой