Литература родного края

Не прошёл я и сотни метров, как трава впереди зашевелилась, из-за кочки выскочил заяц и неуклюже запрыгал от меня. Ружьё словно само подскочило к плечу, мушка уже ощупывала фигурку зверька. Но... что такое? Заяц, делая странные прыжки, с разгону ударился о пенёк и остановился. Я бросился к нему.

С зайцем творилось что-то неладное. При моём приближении он заметался в кустах и сам угодил мне в руки. Прижав к себе косого обеими руками, я сел на первую попавшуюся кочку и осмотрел своего пленника. Теперь понятно, почему он так необычно вёл себя. Заяц оказался слепым! Веки обоих глаз были словно склеены. Какие-то мелкие насекомые копошились на них. Беляк был очень худой, видимо, ослеп он давно, и жизнь ему давалась трудно.

Зверёк мелко дрожал и временами делал попытки вырваться. Я поглаживал его, успокаивал:

— Ну-ну, дурашка! Не бойся, я тебя не обижу.

Что же, в самом деле, делать? Отпустить косого — пропадёт. Просто чудо, как он до сих пор не попал на зуб лисе или бродячей собаке. Унесу его домой, а там будет видно.

Я вернулся к месту, где оставил ружьё и вещевой мешок, и принялся свистком звать Флейту. Собака долго не появлялась. Видно, так увлеклась погоней, что не слышала свистка. Но вот Флейта выбежала на прогалину и, увидев в руках у меня живого зайца, в недоумении остановилась. «Что же это такое, хозяин, — говорил её взгляд. — Я ног не жалею, рыскаю по лесу, а ты тут живыми зайцев добываешь». Постояв так с минуту, Флейта звонко залаяла и бросилась ко мне. Сердитый окрик заставил гончую умерить неуместный пыл.

— Назад, Флейта, назад! Разве ты не видишь, что бедный зайчишка и так напуган до смерти! Мы должны помочь ему.

Собака перестала лаять, отошла в сторонку и села, обиженно поджав хвост.

Так с живой добычей в руках я и направился в город.

Дома удивились моему раннему возвращению и ещё больше — живому зайцу. Сняв охотничье снаряжение, я занялся слепцом. В это время пришёл из школы Володя.

— Заяц! Живой!

Сумка с книгами была моментально брошена, пальто и шапка сняты с небывалой быстротой, и сын немедленно предложил свою помощь.

— Что ты, папка, будешь делать с этим несчастным зайцем?

— Об этом я пока не думал. Отнесу, например, в лес и отпущу...

Морщинки на лице мальчика разгладились, он улыбнулся.

— Ты хорошо поступишь, папа. Но я бы посоветовал тебе не это.

— Посоветовал? Гм... Любопытно. Оторви-ка клочок ваты. Так. Макни в раствор марганцовки. Вот. Теперь передай мне, а сам придержи зайчишке задние лапы. Осторожно, он может ударить.

Я стал протирать зверьку глаза.

— Так что бы ты посоветовал?

Володя пристально посмотрел на меня.

— Подари зайца мне!

— Подарить? Живой заяц — не игрушка.

— А я и не играть. Я в школу его отнёс бы. В наш живой уголок. Заяц бы там жил вместе с ёжиком и морскими свинками.

— Предложение хорошее, надо подумать. Налей-ка в таз тёплой воды. Будем умывать зайчишку.

С помощью сына я очистил с век беляка засохший гной и грязь, промыл глаза и наш слепец — вот радость — прозрел! Зверёк удивлённо таращил глаза, перестал верещать и царапаться, и только всё ещё мелко дрожал. На ночь мы поместили зайца в сарае, дали ему капустных листьев, морковки, налили молока.

— Ешь, поправляйся, — радостно сказал Володя, запирая дверь. Утром сынишка отнёс его в школу.

Вопрос:

Правильно ли поступил охотник, забрав зайца домой? Почему?

Виктор Савин

(1900-1975)

К СОЛНЦУ

Небольшой отряд геологов пробирался на север. Позади остались отроги Уральских гор. Люди с тяжёлой ношей за спиной цепочкой шли за старым охотником, чем-то напоминающим медведя. У него были короткие кривые ноги, длинными руками он то и дело раздвигал чахлые, низкорослые, похожие на кустарники берёзки. Кругом были болота, топи. По небу почти над самой головой плыли грязновато-серые холодные облака. Порою старик останавливался, поворачивался к разведчикам, показывал на поблёскивавшие свинцом лужи и предупреждал:

— Эва, держись стороной! Тут окно.

Все уже знали, что «окно» — это трясина. Оступишься — и с головой уйдешь в жидкую грязь, тину.

Под вечер отряд вышел из бесконечного болота и расположился на ночлег на высоком холме. Каменный гребень его был голый, а по бокам рос корявый стелющийся пихтарник. Здесь была не обозначенная на карте граница тайги и тундры. Край непуганых зверей и птиц. К югу от холма по увалам чёрными пятнами выделялись хвойные леса, а к северу, сливаясь с горизонтом, простиралась седая, покрытая ягельником равнина, на которой лишь кое-где бородками желтели реденькие кустарники и травы.

Скинув с плеч возле скалы увесистые мешки, геологи первым делом принялись обследовать место стоянки. Искали всё, что может пригодиться для родины, для оживления этого безлюдного края. Пока они дробили и осматривали камни, рыли в земле неглубокие ямы — шурфы — старик (ну чисто медведь!) выворачивал с корнем сухие деревца, собирал колодник и стаскивал всё это на облюбованную площадку под скалой. Опытный охотник знал, что ночь будет длинной, холодной, особенно к утру, и нужно запасти как можно больше топлива.