Читаем Литературная Газета 6290 ( № 35 2010) полностью

Где даже малости хватает, чтобы жить.


Насытившись десертом старых сплетен,


я затихала, занырнув в уют огромного безвременья.


На лак облезлый глядя на ногтях,


на дне половника я засыпала тихо.


А надо мной порхали звуки. Все думали, что я мала,


что разговоры женские струятся, не касаясь...

И голод смыслов тайных утолив,


 я возвращалась в сад,


бежала покормить внезапно помудревших кур.


Ладошки полные спокойствием и просом.


И так – до новой, подступающей тревоги.

Комната моей прабабушки                                                                                       

Раз день весенний вырос уже так,


что заглянуть в окошко бабушкино может,


то он заскочит и побелит чисто стены.


И лишь сейчас я вспомнила, как там широко.


В иголки ржавые лучи, как нитки, вдеты.


И паутина в швейной той машинке онемевшей.


Но я же знаю, стоит лишь открыть


в кладовку дверцу,


как там найдутся для меня и марципан с халвой,


и твёрдые орешки.


Из нор мышиных запахи пробрались,


и вижу я: мы на кровати с бабушкой сидим.


О чём мы говорили и во что играли


в часы полуденные, светлые такие?


Возможно, в своей старости была она


гораздо искренней, чем я.


...Внезапно солнце отлепило нос от стёкол


и комнатка свалялась, как носок из шерсти.


И на меня нахлынула вина, и я была


у родственников мёртвых частой гостьей:


вина за то, что я тогда была не очень


хорошей внучкой и послушной деткой.

Перевод Марии БОРИСОВОЙ

Георгий АНГЕЛОВ

Писатели                                                                                                                                      

Водки – залейся. Кричат эрудиты.


Тучи, конечно же, пыли в глаза.


Позы оракулов, ныне забытых,


Психов и рыцарей; словом – буза.


Всюду очкарики и юмористы.


Кто-то заходится в приступе слов,


Слышится: «дискурс», «Платон», «модернисты».


Множество, множество лысых голов.


Острые шуточки. Вздохи «со смыслом».


Мечтанья о мякоти женских тел.


Наверно, никто бы не смог перечислить,


Какие он книги «друзей» одолел.


Чужды они мне, как иудаизма


Заветы для верующих христиан, –


Эти шагающие катаклизмы


В яме, где в рост человека – бурьян.


Болгария, видимо, умирает,


Писатели ж, глядя в свои пупки,


Весь мир на дуэли с собой вызывают,


Как Моськи, в амбициях сверхвелики.


Всё. Ухожу. Улыбается кто-то.


Во взгляде – стоячая, с тиной, вода.


«Знакомо ли вам ощущенье полёта?»


Ну кто без лукавства ответит: «Да»?

* * *


Тоска – это два потухших взгляда


На старческих лицах нестарых людей,


Которым теперь не уйти из ада,


Поглотившего их детей.


Что виною беды – изуверская секта


Или, может быть, героин?


А возможно, что равнодушный некто


Зарезал их без малейших причин?


...Мать и отец – ни плача, ни крика.


Неубран стол и пролита вода.


И в мёртвом воздухе так страшно тикают


Часы, не идущие никуда.

Перевод Юрия БАРАНОВА


Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

День накануне Рождества

Рукопожатие

День накануне Рождества

ПРОЗА


Деян ЕНЕВ

Несколько дней шёл снег, и в придорожных канавах всё ещё серебрился тонкий снежок, но асфальт был чёрным и блестящим, а выбоины в нём были заполнены жёлтой жижей, в которой покачивалось небо. Мы въехали в село, встретившее нас праздношатающейся по главной улице молодёжью, несколькими будто прибитыми к мокрым лавочкам бабульками, одетыми в толстые, как броня, вязаные кофты, свободно разгуливающими коровами – как в Калькутте, собравшимися перед кабаком мужиками, которые топтались на месте и угощались разливным вином. Мы выехали из этого села и поехали дальше по грязной дороге, петляющей меж заливных лугов. Несколько раз чудом уворачивались от встречных грузовиков, везущих брёвна: кто-то даже в праздничные дни беспощадно вырубал лес. В речушке, которая неожиданно пересекла шоссе, бушевала бурная жёлтая вода. Белая ограда монастыря появилась, как это всегда бывает, внезапно и ниоткуда. Мы с женой давно собирались тут побывать, но только сейчас нашлось для этого время. Я закрыл машину, жена взяла коробку шоколадного печенья, припасённую в подарок монахине, мы встали перед воротами и несколько раз с силой дёрнули за шнурок. По ту сторону зазвенел колокольчик, подвешанный высоко в ветвях старого вяза. Наконец ворота открылись, мы перекрестились и зашагали вглубь монастыря по аллее.


Нас встретила игуменья – матушка Серафима. Как всегда, пригласила нас погреться, сделала сладкий кофе с молоком. Мы поговорили полчаса и уже было поднялись, чтобы попрощаться – нам хотелось вернуться в Софию засветло, – как матушка спросила нас, не против ли мы прихватить с собой одного человека. Я вспомнил, что ещё при входе я заметил присевшую рядом с самшитом фигуру. Пожилая монахиня нам объяснила, что это садовник, он, мол, по воскресеньям ухаживает за здешними растениями, а вечером садится на автобус из близлежащего городка, чтобы вернуться в Софию, но иногда автобус бывает переполнен, и садовнику приходится торчать на автовокзале несколько часов и ждать следующего, так вот, если у нас есть возможность его подбросить, это было бы просто замечательно. Мы, естественно, были совсем не против, и матушка вышла предупредить садовника, чтобы он собрал вещи.


Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже