Литературная Газета 6304 ( № 2 2011)

Ребёнок, не найдя пропажи, заплакал. Мать присела рядом на корточки. Она вытирала ему слезинки.

– Пашу не знаешь? – удивился Рома и принялся рассказывать сбивчивую историю про этого Пашу и его дочь-отличницу. Он слушал его и понимал, что во всём этом рассказе самого Рому больше всего интересует именно Паша, точнее, его имя, – оно ему просто очень нравилось, да так, что он упоминал его на разные лады чуть ли не через слово.

– Смотрю, а это Паша по набережной чешет, только брючки свистят! Я зову: «Паша! Паша!..»

Он вспомнил, что Рома уже как-то рассказывал ему какой-то анекдот про совершенно другого Пашу, и в нём тоже Паша занимал главные места в каждом предложении. А ещё вспомнил про себя, про то, что вот он тут разговаривает, а где-то там, дома, сгущается и каменеет их общее молчание, даже когда и она в данную минуту говорит с кем-то, смеясь, по телефону или встречается, как он, – оно становится только крепче.

– Так это же Паша! – восклицал Рома, встряхивая ведёрком.

– А вот и ведёрко! – радостно отзывалась жена, подводя к нему сына.

Рома безостановочно говорил – округлял глаза, откидывался назад телом, разводил руками, даже присел однажды… В его пересказе мир был полон интересных событий. Он свободно разбирался в жизненном хаосе, был рулевым, лоцманом. Сыпал прибаутками, деталями, названиями предметов. Было видно, что жена рада тому, что он у неё такой весёлый и что она нисколько не устаёт от его напора. Они обменивались замечаниями, значений которых он не понимал, и радовались друг другу.

Есть же счастливые люди, думал он, и объяснял себе Рому так: когда он знает, как всё вокруг называется, ему легче жить, он просто умеет это делать.

Слушая его, он половину пропускал мимо ушей, ему достаточно было настроения, а Рома в своём беспорядочном повествовании уже подобрался к жене.

– Я сижу с паяльником у телевизора, а тут она с кухни заявляется: «Там, говорит, под окном, на карнизе, голубь полудохлый сидит». Я ей говорю: «Ну и что?» Она мне: «Он весь больной и заразный, а у нас дети. Если тебе на детей не наплевать, убери его…» Обхохотаться можно. Бросаю всё, чуть не матерюсь, иду на кухню: и правда, сидит голубь за окном. «Ну и что? – спрашиваю её. – Тебе делать больше нечего? А мне есть чем заниматься…»

– Мне тоже было чем заниматься, – вмешалась жена. – Я твою рубашку чистила и гладила, она у тебя в тряпку почти превратилась.

– Это всё ерунда, – весело поморщился Рома. – Вещизм. Выкинул – новую купил. Главное – отношения не испортить.

– Смотря как к вещам относиться, – терпеливо объясняла жена, – их ещё легче испортить. Отношения можно восстановить, а вещи…

– Ладно, – согласился Рома, обращаясь уже не к ней. – А жара в квартире была страшная! Всё же середина апреля. Только отопление никак не отключают. Мы все окна и форточки пооткрывали – бесполезно. Мне-то ничего, я переживу, а ей невыносимо – душно и тяжело. В общем, всю душу из меня вытянула, как будто я виноват!

Рома рассмеялся, а жена ему подыграла:

– А кто же ещё?

– Ладно, – продолжил он. – Дня три проходит, и отопление наконец отключают. Я ей говорю: «Радуйся, отопление отключили». А она мне: «А что толку, там голубь теперь живёт…»

– Ну да, – просто сказала жена, обращаясь уже не к нему. – Он у нас душевно ранен, а я в другое место.

Рома и она улыбнулись, демонстрируя несомненную близость. Невольно пришлось и ему это сделать.

Рома заёрзал, жена потянулась к нему и вдруг сказала:

– Ну-ка повернись…

– Что там?

– Что-то пристало к тебе… Пушинка какая-то. – Она сняла её с куртки. – Смотри, какая большая. Прямо невеста к тебе прицепилась. Вся в белом.

– Придумаешь тоже.

Они обнялись, а он хотел сказать им, – это моя невеста. Молчание. Отношения. Пушинка. Так он её называл когда-то. Она была настоящей пушинкой, и как же они потяжелели за эти годы! «Ты моя пушинка…» Ещё каких-то пять лет назад было вроде бы неплохо. А потом всё рассыпалось. Чем он только не пытался зарабатывать на жизнь…

Он вдруг заторопился. Рома предложил подвезти: «Мне всё равно в твою сторону, к тёще надо», но он отказался.

– Блин горелый, а как же деньги? – спросил Рома.

Это какое-то затмение, психоз. Что на неё нашло?

– Ты же живёшь.

Он улыбнулся, Рома коротко хохотнул. Расстались хорошо.

Это всё от накопившейся усталости, оттого, что один и тот же пейзаж за окном. Как она выглядит? Он так давно её не видел. Вдруг вспомнил: у неё сменился цвет волос. Она их покрасила. Когда? Главное – первые слова.

Он открыл дверь. Сразу всё нарушив, они встретились в коридоре.

– Ты?.. – начал спрашивать он.

– Я… – попыталась что-то сказать она.

Их голоса были обращены друг к другу.

– Игорь звонил, в воскресенье приедет, – сообщила она. В её глазах ещё держались остатки обиды, но уже проглядывало и сожаление. Неизбежность.

– Я знаю.

– Откуда? – Она удивилась, но сказала другое: – Узнаю тебя.

Им придётся заново учиться разговаривать. У них должно это получиться.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

О грустном юморе М. Светлова

Портфель "ЛГ"

О грустном юморе М. Светлова