Литературная Газета 6310 ( № 5 2011)

Моя рабочая неделя начинается воскресным вечером, а в пятницу утром я свободен. Ближе к ночи отправляюсь на берег Mooney’s Bay в знакомый бар, который открыт когда до часа, когда до двух ночи, в зависимости от количества поздних выпивох. У меня здесь масса знакомых и два приятеля. Одного из них зовут Джонни, он ярко выраженный ирландец лет 30, огневолосый и в веснушках. В Новом Свете существует стереотип, в соответ­ствии с которым ребята с ирландскими корнями и внешно­стью являются людьми шумными, много пьющими, временами скандальными. Джонни как может следует этому стереотипу. Его длинные рыжие волосы заплетены в десяток афрокосичек, губы и нос украшает пирсинг.

В России так выглядят шоумены, рокеры, диджеи, завсегдатаи элитных клубов, а в Канаде такая внешность, как правило, говорит о том, что её обладатель студент или работяга. Джонни работяга, кустарь-электрик. У него есть вэн, в котором помещается рабочий реквизит; на нём Джонни выезжает на объекты, которые сам же и находит, распространяя рекламные листовки, публикуя объявления в городской прессе и в Интернете. Такой стиль работы требует не только трудовых усилий, но и навыков рекламщика. Джонни с этим справляется, на доходы приобретён двухэтажный дом неподалёку. Вечерами электрик зависает в баре, громко горланит, заразительно смеётся, дразнит девушек, пьёт пиво Black Ice и несколько раз за вечер исчезает во мраке дубравы, чтобы выкурить косяк. После полуночи, если вокруг одни свои, он курит прямо здесь.

Другого собутыльника зовут Кин, он немец, родившийся в Канаде. Людей с немецкими корнями здесь значительно меньше, чем с восточноевропейскими. Но все встреченные мною германоканадцы почему-то убеждены, что русский должен их ненавидеть. Вот и с Кином та же история. Свои родословные и корни здесь обсуждают с интересом и совершенно без комплексов, что естественно для страны иммигрантов. Несколько раз получалось так, что тема родословных обсуждалась при мне и при Кине, и он не знал, куда деваться. Когда мы сошлись покороче, я пытался втолковать ему, что германофобами не были даже мои деды – участники войны, что после Петра немецкое влияние на обычаи и культуру правящего класса России конкурировало с французским, а в жилах русских монархов текло немецкой крови не меньше, чем русской. Он кивал, но не верил. Кстати, большинство простых канадцев уверено, что центральным событием и главной трагедией Второй мировой войны был холокост, а саму войну выиграли американцы с некоторой помощью русских. Убеждать их в том, что вклад русских и американцев в Победу соотносится с точностью до наоборот, бессмысленно.

Третьим компаньоном, вернее, компаньонкой, является Laura, которая владеет этим баром вместе с мужем. Весь день и вечер они носятся как угорелые, обслуживая клиентов. Ближе к ночи, когда клиентов становится мало, Марк великодушно предоставляет супруге возможность отдохнуть, продолжая работать в одиночку. Лора подсаживается за наш столик.

Она красивая. Не в обиду канадкам будет сказано, но большинство русских женщин гораздо симпатичнее своих североамериканских сестёр по планете. Во-первых, здесь очень много толстух, во-вторых, сам англосаксонский женский тип меня не вдохновляет. У доброй половины классических американок такие узкие лица, будто их в метро дверью прищемило. У типичной англосаксонской женщины грубая, очень белая кожа лица, маленькие ярко-карие глаза и полуоткрытый в вечной американской улыбке рот с ослепительными зубами. Всё это делает обладательницу такого фейса слегка похожей на акулу.

Амбициозные, целеустремлённые, ориентированные на карьеру канадки зорко следят за собой, до изнеможения занимаются фитнесом, излучают потоки энергии и оптимизма. Перевести на русский этот женский психотип несложно. Возьмите распространённый сегодня в России тип бизнес-леди (не к ночи будь помянут), вычтите специфическую женскую стервозность, патологическую конкурентность, грубость и перерастающий в фетиш культ шуб и украшений. Получилось? То, что осталось, возведите в третью степень и получите business lady североамериканского образца. К этому «сухому остатку» следует приплюсовать маниакальное стремление к независимости от мужчин, которая лучше всего реализуется в доминировании над ними. Таких девушек обычно все кошки во дворе боятся, однако именно они убеждены, что с правами женщин в Новом Свете дело обстоит почти так же катастрофически, как в Афганистане, и отчаянно за них борются.