Литературная Газета 6319 ( № 15 2011)

В районе Арахама у побережья Сэндай нам удалось на некоторое время выйти из машины. Под ногами чавкала грязь. Среди развалин и мусора бродил пожилой японец в пальто и шапке, палкой ворошил хлам и заглядывал в щели. Я поздоровался со стариком, представился, а затем спросил, как его зовут. «Таками», – ответил он. А что он ищет? Жену и кошку, их смыло во время цунами. Волна отрезала выход из дома, одной рукой Таками ухватился за косяк, а другой держал супругу. У него ещё достаточно сил – он потомственный рыбак, доводилось и в одиночку таскать полные рыбы сети. Пока вода заполняла помещение, Таками не выпускал её запястья, но внезапно волна пробила заднюю стену, и поток вырвал у него из рук жену. Дом качнулся и поплыл. Старик уже приготовился к смерти, когда его выбросило наружу и прибило к какому-то зданию. Таками позвал жену, но она не ответила. Кругом была грязная бурлящая вода.

Таками снял шерстяную перчатку и вытер нос, хмуря редкие брови. Я достал шоколад, который оставался в кармане ещё с Токио, и протянул старику, но тот отказался его брать.

– Что? Что он тебе сказал? – нетерпеливо дёргал меня за рукав Том, как будто от моего ответа зависела судьба Фукусимы. Потом догнал старика, нагнулся и, сцедив пальцами с болтающихся шнурков его ботинок липкую жижу, завязал их тугим узлом.

Шестой, седьмой, восьмой – позади остаются километры побережья. За машиной, в которой сидим я, Том и Айвор, несётся цунами. Мы не видим его, и дрожащая камера, которую я высунул из окна и направил назад, не улавливает ничего, кроме грязи и развалин района Арахама, который смыло ещё 11 марта. Позднее по радио сообщат, что «очередное цунами высотой два метра» пришло к берегу Сэндай. «Абунаи-абунаи» («опасно-опасно») повторяет перепуганный таксист, согласившийся везти нас, а теперь жалеющий об этом – аж пот выступил на лбу. Один знакомый японист как-то сказал, что «глаза у японцев становятся «настоящими», когда они боятся».

Перед опасностью (если не сказать, перед смертью) все равны: что японцы, что европейцы. Теперь, несмотря на разность культур, менталитета, ценностей, мышления, я, как никогда прежде, чувствую близость японцев. Кто знает, быть может, эта близость проистекает из громкого смеха, которым детишки в управлении префектуры пытаются отогнать страх. Или из ощущения беспомощности перед стихией. Когда вместе с другими журналистами мы бродили по городу, я думал об этих детях, и когда уносили ноги от цунами, а я из окна трясущейся машины пытался заснять двухметровую волну, я думал о них, и в электричке, добираясь до Токио, и в самолёте, взявшем курс на Москву.

Без приторного морализаторства – этот урок преподали всем нам. Просто в этот раз «к доске вышел» сосед по парте.

Кто следующий?..

Алан БУЛКАТЫ, ТОКИО–СЭНДАЙ–МОСКВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Пасхальная солидарность

Cовместный проект "Невский проспект"

Пасхальная солидарность

МИЛОСЕРДИЕ

На пасхальном богослужении в храме Покрова Пресвятой Богородицы при Российской детской клинической больнице отчётливо ощущаешь, что Церковь – это и есть то место, которое объединяет людей и ободряет словами пасхального приветствия «Христос Воскресе!».

Этот радостный возглас сегодня звучит точно так же, как звучал он в блокадном Ленинграде, где священники нескольких чудом работавших храмов находили силы, чтобы укрепить, ободрить, поднять дух в людях. Церковь всегда была с народом, даже когда власти пытались её уничтожить и запретить любое проявление любви и солидарности вне идеологического канона. Так, слякотным ноябрём 1937 года сотрудники ОГПУ пришли за смертельно больным митрополитом Серафимом (Чичаговым), возглавлявшим ленинградскую кафедру в начале тридцатых годов. Врач-гомеопат, автор знаменитой «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», к моменту ареста уже не вставал с постели. Восьмидесятилетнего старца на носилках привезли на Бутовский полигон и расстреляли. Казалось бы, от человека ничего не осталось, даже могила его неизвестна, смерть и забвение ждут его, но я стою сегодня в больничном храме и смотрю на икону священномученика Серафима, покровителя больных и докторов. Её привёз в детский больничный храм накануне пасхальной ночи глава Совета Федерации Сергей Миронов.

Здесь, в больнице, где постоянно идёт борьба со смертью и страданием, где дети, родители, врачи, члены группы милосердия и священники Покровского храма помогают друг другу, остро чувствуешь, что Воскресение – не метафора, а наше общество – слава Богу, не стая волков.

Двадцать лет назад в этой детской клинической больнице не было ни храма, ни группы милосердия, ни достаточных средств и медикаментов, лишь неизменными были страдания детей и их родителей. Сейчас это совершенно другое место, где люди солидарны в борьбе с тяжелейшими недугами, где они всем миром борются со смертью детей и делают почти невозможное…