Литературная Газета 6325 ( № 21 2011)

Читаю воспоминания гвардии старшины медицинской службы 9-й стрелковой роты 3-го батальона 65-го Кузбасского полка Лидии Мичуриной. Прошла она с солдатами своей родной 22-й (150) гвардейской Рижской стрелковой дивизии сибиряков-добровольцев от прифронтовых деревень под городом Белый Калининской (ныне Тверской) области до латвийского города Мадона под Ригой, где была в третий раз ранена, тяжело контужена, в 20 лет стала инвалидом. Небольшая её книжка издана в Кемерово 15 лет назад тиражом всего в 500 экземпляров, поэтому немногие могли её прочесть. А жаль! В ней, как признали ветераны, правда, о войне. Написана искренне, с любовью к боевым товарищам, с благодарной памятью о них, живых и мёртвых. В ней нет восторженных слов о героизме, о подвигах. Лидия рассказывает о труде и повседневной жизни на войне девушек-санитарок. Оторвались они от мам, учителей, книг, мечтаний и попали на передовую жесточайших сражений. Но ведь сами рвались на фронт! И потому плакали порой, уткнувшись в колени друг другу, испытывая неимоверный страх и ужас, но так, чтобы не видели солдаты.

– Я очень боялась, что кто-нибудь поймёт, что я трушу, солдаты увидят. Сильнее всего этот страх был, – вспоминает сейчас ветеран. – Увидят – доверять перестанут. А без доверия друг к другу на фронте не выжить. Солдаты знали, что к ним, к раненым, прибежит, приползёт санитарка, поможет. А мы были уверены, что в опасной ситуации они нас не оставят, выручат.

В ноябре-декабре 1942-го и в начале 1943 года 22-я стрелковая дивизия сибиряков-добровольцев отражала под городом Белый мощный натиск фашистов, снова рвавшихся к Москве. По нескольку раз переходили из рук в руки начисто сожжённые деревни и малые города. Дивизия обескровливалась, не раз пополнялась и двигалась вперёд.

Место санитарки было с солдатами, в самом уголке укрытия, которое устраивали из ящиков с землёй, установленных над траншеей. В долгих боях, всю зиму в окопах, без смены белья, без бани. Одежда пропитана потом и гарью, рукава и полы шинели в крови, завшивленные и чумазые. И всегда на глазах мужчин, а ведь необходимо было и уединяться хоть ненадолго. Когда вдвоём, то проще, а когда одна среди солдат, то старалась девчонка держаться ближе к тем, кто постарше. Они и пожалеют, и помогут. Но солдаты часто менялись. Уйдут в бой сто-двести, а вернутся от силы десяток.

Поднялись из окопов, пошли в атаку бойцы – санитарка должна бежать за ними. Проскочить под огнём бруствер – и туда, где рвутся снаряды, свистят пули, где уже кто-то зовёт: «Сестрица!» Помощь надо оказать как можно быстрее, пока раненый не погиб от потери крови или болевого шока.

По изрытой снарядами земле ползли, бежали в полусогнутом состоянии, падали на бегу.

– Ползёшь на голос, слышишь только: «Сестра, сестра…» Пули над головой жик-жик. Раненый лежит в глубокой воронке. Попробуй его оттуда вызволить! Никого рядом с тобой. Помощи ждать не от кого. Берёшь, полусидя, раненого за ремень и подтаскиваешь шаг за шагом ближе к краю воронки. Рванёшь изо всех сил и вытянешь. Найдёшь место потише, оставишь его там, а сама опять под огонь. Бывало и так: тащишь тяжелораненого на спине или волочишь на чём придётся, выбьешься совсем из сил. Он скажет: «Оставь меня, сестрёнка. Не выжить мне, и ты пропадёшь тут со мной».

«Что ты, милый, ты только потерпи ещё немножко… Я сейчас. Выберемся мы с тобой, в санитарную роту тебя передам, они в госпиталь отправят. Вылечат там тебя обязательно». И от этой веры и у самой сил прибавится, дальше двигаемся, а он рукой ли, ногой ли неискалеченной пытается помогать тебе.

Мне часто видится война:

Снаряда взрыв, пороховые тучи,

Пули мчатся с визгом на меня,

А я стою у самой кручи.

Солнца диск повис в дыму,

Пожары пламенем взметнулись,

И будто бы по одному

Я увожу солдат от пули…

Это строчки из книжки Мичуриной. Лидия ещё на фронте писала стихи, заметки о подругах в дивизионную газету. Без сострадания, душевной боли и сейчас не расскажешь обо всём, что случалось с ними на поле боя. Увечья подруг переживали особенно тяжело. Все девчата очень боялись ранений в лицо. «Только не в лицо!» – молила каждая. Но пуля ведь не выбирает. Вот фотография Вали Юдиной, теперь она Однодворцева. Красивая была девушка. А домой в Прокопьевск вернулась со шрамом во всю щёку и без глаза. Шрамы у многих оставались на всю жизнь. И на всём пути дивизии оставались могилы девушек-санитарок: Маши Тимофеевой и Кати Илюшиной близ деревни Симоновка в ноябре 1942 года, Саши Сучковой под посёлком Локня в феврале 1943-го, Тони Сорокиной и Ани Носковой под Ельней, на высоте 233,3, Маши Старцевой (Маши Беленькой, так звали её солдаты) у деревни Опочка-Пустошка в 1943-м, Ани Сухановой и Оли Жилиной в Латвии в октябре 1944-го…