Литературная Газета 6325 ( № 21 2011)

Саму Надю воспринимали как человека из будущего. Из светлого Завтра, которое будут населять одухотворённые творцы. В подтексте восторженных слов о Наде звучало: такие будут при коммунизме. Миллионы людей полюбили её безо всякой «фабрики звёзд», потому что увидели в Наде, на что будут способны наши дети и внуки в «светлом будущем». Важно, что при этом Надя была далека от стереотипов, от конъюнктуры, от шаблонов – в том числе и от советских шаблонов. Долой шаблоны! Зато всё высокое, светлое, что создавала в людях советская власть, возникало на кончике Надиного фломастера…

Русская советская цивилизация была литературоцентричной. Сегодня это ушло, рассеялось, теперь наша русская классика от нынешних школьников дальше, чем античность… А в Надины времена про Древнюю Грецию школьники узнавали не из компьютерных игр, а из отменных пересказов Куна, Каллистова и Лурье. Их не только отличники читали. А уж Пушкин и вовсе был религией читающей России. Надя работала и с греческими мифами, и с Экзюпери, и с Шекспиром… Она была первым иллюстратором «Мастера и Маргариты». Пожалуй, сильнее всех художников на неё повлиял Пушкин – не только поэт, но и рисовальщик. Пушкин Рушевой впорхнул в серьёзные книги о поэте. Она мечтала работать в мультипликации – а мультфильм тоже начинается с книги, со сценария…

Она из того времени, когда читать умели так, как никогда ни до, ни после. И дети порой не уступали взрослым в читательской одержимости. Дети бывали изысканными читателями! Откроем дневник Николая Рушева, отца: «Сегодня Надя рассказала нам о споре. На перемене между уроками она спросила своего учителя по литературе Николая Петровича Ярмульского: «Кто из героев прекраснее – князь Андрей или Пьер?» Николай Петрович, вернувшийся с Великой Отечественной войны в чине старшего лейтенанта в орденах, ответил, что его идеалом всегда был князь Андрей. Надя возражала: «Какой же он герой, если отец запретил ему жениться, если он подверг любимую Наташу годичному испытанию и при первой же ошибке – вернул её письма… Это не по-рыцарски. Он храбр, но это долг каждого солдата. А вот Пьер – он герой. Никто не призывал его на Бородинское сражение, в самое пекло, на батарею Раевского! Никто не упрашивал его спасти ребёнка из огня и женщину от грабителя-француза. За это он под расстрел угодил… И когда Наташе было очень плохо, то он один её поддержал…» Она умела думать о литературе всерьёз. И в этом главная причина обыкновенного чуда Нади.

Мы видим типовую школу из двух корпусов – в такой преподавал историю Илья Семёнович Мельников в фильме «Доживём до понедельника». Здесь Надя училась, а теперь школа носит имя Нади Рушевой. Сюда Надя собиралась, с вечера выгладив школьную форму. У нас возник стереотип: музеи должны располагаться в особняках с колоннами и лепниной. Но искусство рождаётся и живёт и в типовых кварталах. И ему там хорошо дышится, если у детей горят глаза. Поэтому школьный музей Нади уникален и необходим. В музее работают люди, не умеющие мыслить приземлённо. Надя научила их воспринимать мир как чудо, как ежедневное открытие. Такова Наталия Владимировна Усенко, учительница литературы, не умеющая равнодушно тянуть лямку. Музей для неё не должностная обязанность, а творчество и чудотворство. Она больше всех сделала для того, чтобы искусство Нади Рушевой перешло в ХХI век. Для этого каждый день приходится взламывать ледяное равнодушие – напасть нашего пресыщенного времени.

В музее сотни рисунков Нади – подлинники и копии. Под портретом Мальчиша – автограф космонавта. Тридцать лет назад Георгий Гречко написал эти слова: «Дорогие ребята! Творчество Нади Рушевой пленило меня ещё тогда, когда она была ученицей вашей школы. Мальчиш-Кибальчиш Аркадия Гайдара и Нади стал поэтому нашим спутником в космическом полёте. Пусть и для вас станут примером смелость, верность Мальчиша и неустанное творческое горение Нади!»

В рушевской школе умеют беречь исторические реликвии. С каждым десятилетием они становятся всё важнее для нас, как память о тех людях, которые были светлее нас, выше взлетали, сгорали – и согревали… Их тепла хватит надолго, если мы про них не забудем. В Надином детстве все школьники бывали во МХАТе на «Синей птице» Метерлинка. «Когда мы вспоминаем о них – они оживают» – эти слова Метерлинка годятся для стенда рушевского музея.

Мы окружены синтезаторной музыкой и компьютерной живописью. В мире фотошопа особенно остро ощущается уникальность таланта Нади Рушевой. Там – работа души, прозрение, там рука, в которой пульсирует жизнь. Человек, а не компьютер! Человек книги, а не чата.

Героем Нади был Пьер Безухов. Возьмём на заметку!

Если бы…