Литературная Газета 6328 ( № 24 2011)

Пьеса Коростылёва – предмет особого разговора. «Праздник одиночества» входит в цикл из семи пьес, каждая из которых посвящена не просто конкретному историческому лицу, но, по словам драматурга, «человеку эпохального мышления и нравственной чуткости». В творчестве Коростылёва трагическая судьба грузинского художника Нико Пиросманашвили стоит в одном ряду с драмой декабристов, героизмом польского педагога Януша Корчака, роковым столкновением власти и гения в судьбе Пушкина.

Вся пьеса о Пиросмани пронизана поэзией. Ритмичные, короткие строки верлибра нагнетают эмоциональное напряжение, разрешающееся в сухих прозаических отрывках. Лексические повторы, аллегории, притчевость монологов придают языку и стилю текста Коростылёва особую, народную певучесть и поэтичность. В спектакле текст пьесы подкреплён грузинскими многоголосными песнопениями и бархатными, волнующими звуками дудука. Благодаря такому сочетанию речи и музыки в пространстве Малой сцены создаётся неповторимая, своеобразная атмосфера, которую можно было бы назвать «намоленностью».

Зураб Нанобашвили уже однажды обращался к тексту Коростылёва. В 2000 году, будучи главным режиссёром Ивановского драматического театра, Нанобашвили создал интересный, по-юношески максималистский спектакль. Тема одиночества художника, мессианства, бесконечности свободы не оставляет режиссёра. Сегодня это уже зрелые размышления состоявшегося человека, который всё так же мучительно не уверен в избранном пути, всё так же трепетно взирает на свои произведения и всё так же ищет дорогу свободного творчества.

Сценография спектакля вполне конкретна: лестница, тёмный угол с тощим матрацем, пол, закапанный краской, холсты, вернее клеёнки, словно разноцветные окна в другой мир… Одним из героев этого спектакля становится тишина. Она таится вверху на лестнице, прислушивается в глубокой темноте углов, мерцает где-то позади нарисованного огромного грустноглазого жирафа. Ещё один вполне зримый, но бестелесный герой – цвет. Играя в радужных пятнах деревянного настила, разгоняя темноту красным шаром девочки, алой рубахой рыбака, красным платьем любительницы пива с картин Пиросмани, он растворяется в чёрной одежде героев спектакля. Лишь Нико и Ия одеты в белое, да русский художник вдруг резанёт по глазам красной рубахой.

Главную роль исполнил Леонид Рудой, соединив в образе грузинского художника мученические черты всех, отмеченных Божьим даром. Кто ты? А не бездарен ли ты? В спектакле на эти вопросы приходят ответить герои картин Пиросмани, осуждающие, бранящиеся, отчаянно спорящие со своим автором. Первым является зажиточный крестьянин Григол (Олег Емельянов) и возмущается тем, как Нико нарисовал его сад, где черешня размером с дом, где вместо яблок одна кожура… Вслед за Григолом приходит актриса Маргарита (Наталья Брусенская), оскорблённая тем, что художник написал её в уродливых голландских чулках, с толстыми ногами, с непокрытыми плечами. «Ты меня разлюбил, Нико?» – спрашивает Маргарита. Художник напоминает ей о розах, которыми он когда-то позвал её. Но Маргарита остаётся равнодушной и холодной, вата аплодисментов заложила ей уши. Появляются три князя (Александр Чупин, Дмитрий Бычков, Дмитрий Мельников), готовые драться с «негостеприимным» Нико, который изобразил так мало еды на их княжеском пиру.

Бесконечно проваливаясь из одного сна в другой, Нико вновь и вновь оказывается лицом к лицу с безжалостными, рассерженными героями, которые заставляют художника сомневаться, трепетать, прятаться.

Очередной сон во сне прерывает крик и тычки дворника (Андрей Светоносов) – дескать, нечего спать на скамейке! Он тоже зол на художника – зачем вместо метлы дал ему в руки палку? На смену дворнику приходит рыбак в красной рубахе (Виталий Полозов), который недоволен тем, что распугивает рыбу своим ярким одеянием. Да и что за рыба в руках рыбака?! «Ты не рыбу, ты месяц нарисовал!»

Воплощённые через героев картин смертные грехи – сребролюбие, чревоугодие, тщеславие, гордыня, гнев – окружают Нико и заставляют впадать в уныние. Но иногда тот, кто управляет дорогами сновидца, дарует измученной душе художника передышку, и тогда появляется Ия (Наталия Абашидзе) – то ли сон, то ли реальность. Это она работала в саду Григола, или пасла лошадь у замка, или пряталась за юбками актрисы Маргариты – Ия в каждой картине Пиросмани, но её там нет… Кто она? Забытая возлюбленная? Муза? Душа? Просто почему-то щемит сердце, когда ласковые руки Ии успокаивают и убаюкивают усталого художника, когда она медленно и горько шепчет свою колыбельную: «Спи, богатый человек, Нико Пиросманашвили! Спи, дорогой, ты всю жизнь собирал это богатство. Наверное, устал? А?..»