Литературная Газета 6331 ( № 27 2011)

– Вы правы, это тема для нескончаемой дискуссии! В последнее время появилось много биографических картин, где история страны преломляется, искажается именно через биографию. Понятно, биография доступнее и занимательнее для человека у телевизора. У нас сейчас – бум вторжений СМИ в личную жизнь, редким стоикам удаётся оградить себя от наката пошлости… Печально, что вырастает поколение, которое с этим вдыхает историю своей страны. И особенно печально метить это грифом «документальное кино», которым некогда было славно наше искусство.

– Как вы думаете, почему из документального кино в игровое пришло сразу несколько известных режиссёрских имён? Какой необходимостью вызвана эта «миграция»?

– Это закономерный и радостный процесс. Лучшие режиссёры, скажем, так любимого отечественным зрителем французского кино вышли из документального. Их документальные фильмы стали классикой. Хрестоматийный пример – Ален Рене, автор всем известных лент «Хиросима, моя любовь», «В прошлом году в Мариенбаде» и так далее. Ведь именно их короткие документальные предшественники – «Герника», «Ночь и туман», «Вся память мира» – внесли имя Алена Рене в кинословари мира. Клод Лелюш, Жан-Люк Годар, Аньес Варда – отличные документалисты – список впечатляющий получается! Мы тоже тут вписываемся в мировой кинопроцесс. Надеюсь, я не обижу мною чтимых режиссёров, но игровые картины «Время жатвы» Марины Разбежкиной и «Тюльпан» Сергея Дворцевого мне очень нравятся. Нравятся куда больше, чем их документальные фильмы, где мне виделась некая постановочность, тогда как в игровых воедино сплелись живая жизнь и искусство.

– Чем отличаются российские фильмы от зарубежных? Есть ли сегодня что-то особенное в нашем документальном кино или, как и в игровом, мы стараемся походить на Голливуд?

– Зарубежные режиссёры не зажаты в рамки пресловутого «формата», фильм длится столько времени, сколько требуется для раскрытия его замысла. Так, «Последний сценарий» – испанская лента о Буньюэле – идёт без малого два часа, показанный в Иванове знаменитый американский «Марвенкол» – почти полтора, а «Последний канатоходец Армении» – 72 минуты. Мы же закованы в телевизионном «прокрустовом ложе» – 13, 26, 39, 44, 52 мин, что, однако, не делает нас на телевидении «своими».

Увы, мы плохо знаем зарубежное кино, и потому прямое эпигонство – вещь нечастая… А бродячие сюжеты, они всегда были и будут и беды тут нет. Вот сейчас на «Зеркале» был показан фильм Джеммы Фирсовой и Евгения Цымбала об операторе Владиславе Микоше, а гостья фестиваля шведка Гунилла Брески давно ищет деньги на фильм о том же герое. И она его сделает! И это будет другая картина – для своего, шведского зрителя. Когда я снимала ленту о фотографе Евгении Халдее «Примечания к прошлому», он уже появился на зарубежных экранах – в бельгийском и в итальянском прочтении, что, однако, не помешало моему фильму пройти в разных городах Франции.

– А где ещё зритель сможет увидеть эти фильмы? Ведь фестиваль – явление временное…

– Тоже тема для длинного разговора. Мой фильм о Халдее попросили на 10 лет в медиатеку едва ли не самой старой обители снобов – Биаррица. В Москве он 8 дней шёл в кинотеатре «Художественный», но ни разу не был показан по телевидению… Хотя фильм в основном построен на абсолютно неизвестном архивном материале, да и Халдея мы снимали последними. Телевидение главным образом показывает свою продукцию. Медиатеки, куда бы ты мог прийти посмотреть нужный фильм, как в том же Биаррице или Флоренции, насколько мне известно, в Москве нет. Кто-то выкладывает свои фильмы в Интернете, кстати, кто-то там выкладывает чужие! – я нашла несколько своих картин без всякого моего и продюсера участия. А продюсеры моего фильма «Серебряковы. Французские этюды» купили в разное время диски по 450 рублей в галерее Нащокина, где он был выпущен тоже без ведома создателей. Продюсеры сняли на видео и момент продажи, и демонстрацию фильма в галерее, а потом обратились в милицию, прокуратуру и Министерство культуры, являющееся основателем журнала «Киносценарии», – на его территории и располагается галерея. Безуспешно. Эта история преподала нам два урока: во-первых, с пиратством мы боремся устно, и никакие государственные структуры нам соответствовать не спешат; во-вторых, фильм наш весьма востребован, если люди за ним в очереди стоят! Да вот досада: ни финансирующую организацию – Минкульт, ни просветительскую – телевидение – это не занимает.

– Так почему же столь небольшой процент хорошего, достойного документального кино реально доходит до публики? Большинство лент можно увидеть лишь в рамках какого-нибудь фестиваля, в стенах клуба для избранных, а, скажем, в кинопрокате или даже на телеэкране зритель этого за редким исключением почти не видит?