Литературная Газета 6337 ( № 33 2011)

– Я как раз и старался найти те вещи, о которых не написано или написано крайне мало. Таковой стала, например, забытая война 1711 года с Турцией, о которой практически ничего не известно. Разгромив шведов под Полтавой, Пётр I думал, что все проблемы уже решены, и отправился воевать с турками без должной подготовки, ещё не завершив Северную войну. И эта ошибка могла стать роковой, если бы не героизм казаков. Вот нас восхищают 300 спартанцев, мы считаем их образцом мужества. А теперь пример из нашей истории, из войны 1711 года. 726 казаков полковника Сычёва спешили на соединение с русской армией, находящейся в окружении. И получили сообщение, что в то же самое время туда направляется 10-тысячный корпус янычар – основная ударная сила турок, которая должна была поставить точку в этой войне. И казаки решили дать бой янычарам, хотя никаких шансов у них, конечно, не было при столь превосходящей численности противника. Кроме того, полковник Сычёв отпустил около двухсот казаков, у которых было больше двух детей в семье. А все остальные пошли наперерез янычарам и вступили с ними в бой. И полегли. Мало того, все отпущенные Сычёвым многодетные казаки развернулись и тоже приняли участие в битве, ударив с тыла по янычарам. И тоже погибли, до последнего человека. Янычары, понеся серьёзные физические потери, оказались деморализованы. И поэтому, подойдя к окружённому русскому лагерю, отказались его штурмовать. Это одна из причин, позволивших Петру подписать относительно выгодный договор, уйти из окружения и сохранить тысячи русских жизней. Вот вам, пожалуйста. В каких учебниках по истории об этом написано? Вы, например, знали об этом?

– Вроде нет.

– Вот именно. И до сих пор мало кто знает. А ведь эти люди достойны памяти! А та же Полтавская битва? Впервые в мировой истории была уничтожена вся армия государства. Не какая-то её часть, а вообще вся армия. У Швеции после этого сражения остался только вспомогательный корпус генерала Красау, на 90% состоявший из немцев-контрактников. Такого прежде никогда и нигде не было, ну если не брать в расчёт античные войны, где армией часто называлось ополчение в сотню человек. Я специально искал в мировой истории аналогичные случаи и не нашёл. Вот что делали наши предки! Есть народы, которые выковыривают из своей истории маленький росточек, превращая его в гигантский баобаб. У нас же величайшая история, а мы попросту разбрасываемся героями, как в случае с казаками Сычёва. И сейчас наша история нагло перевирается. А мы молчим. А ведь самая страшная война – историческая. Это война за человеческую память. И мы её сейчас, увы, проигрываем. Отсюда и недавнее заявление одной известной американской дамы, которая назвала несправедливым то, что Сибирь принадлежит только одному государству. Будто бы русские не осваивали Сибирь, не поливали её своими потом и кровью, не вкладывали в неё гигантские средства. Это всё говорится в расчёте на то, что мы – Иваны, не помнящие родства, – утрёмся и согласимся.

– Так утираемся и почти соглашаемся. И что делать?

– В самые трудные для России времена именно устные сказания о подвигах отцов, песни и былины, а позднее и исторические бывальщины поднимали дух народа. Сейчас – время исследовательского русского исторического романа, исторического фильма, оперы. Именно они способны вернуть нашу молодёжь к гордости и почитанию героического подвига отцов и дедов, разрушенных нигилизмом страшных девяностых.

Беседу вёл Игорь ПАНИН

Статья опубликована :

№36 (6337) (2011-09-14) 3

4

85

6

7

8

9

10

11

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

Вершина

Портфель "ЛГ"

Вершина

Отрывок из романа

Вечером решил он сам сходить на обрыв, чтобы глянуть на огни тетереевской эскадры. В сопровождении Савки и трёх колодкинских ребят, едва стемнело, подался он к бухте. Ждать пришлось недолго. Огни слабо вырисовались на горизонте; потом медленно поплыли с севера на юг, будто променад свершали по вечернему холодку. Проследив их проход от северного мыса до южного, дождался Иван Петрович обратного прохода кораблей, теперь уж с юга на север. Теперь сомнения не было: крейсирует Архип Ананьевич, пытаясь обратить на себя внимание осаждённых. Пушечные выстрелы наверняка он слышит и понимает, что десант всё ещё ведёт трудный затяжной бой и вот, рискуя попасть на глаза шведскому фрегату и быть потоплену первыми залпами его орудий, ходит, высматривая долгожданный сигнал. Потерпи, друзяка, потерпи. Отыщем способ встретиться, отыщем.

Обдумывая зародившуюся уже идею, шёл Недождев в замок, решив посидеть над картой, чтоб посмотреть на всё повнимательнее. Он не понимал, почему Рёншильд не высаживает с моря войска в Нортелье? Он, Недождев, наверняка использовал бы такую возможность и зажал противника сразу с двух сторон. И с моря можно было более плотно блокировать бухту, хотя бы используя тот же самый фрегат. Впрочем, может быть, всё это фельдмаршал собирается сделать в ближайшее время? Значит, надобно поторапливаться.