Литературная Газета 6341 ( № 40 2011)

– Власик, скажи, как мне теперь правильно жить? Ты же знаешь, ты ведь давно без работы существуешь на свете.

Влас проглотил очередную рюмку и, не закусывая, изрёк нечто очень глубинное:

– Я тебе скажу и по собственному опыту, и по указаниям врачей. Гулять надо больше. Ходить, ходить и ходить. А не бегать к инфаркту, как эти полоумные, которые тусуются у нас на сквере. И собаку заведи. Помогает.

Все трое дружно захохотали и стали наливать по следующей. Влас нервно торопил:

– Колокольчик под дугой – не пора ли по другой? – и прибавлял: – Первая – колом, вторая – соколом, третья – мелкой пташечкой.

После следующей все заговорили хором, перебивая друг друга. Болтали обо всём. О плохой погоде; о Ельцине и Лужкове и о малых пенсиях; о том, что дом их давно нуждается в капитальном ремонте; о подлецах, которые гуляют с собаками прямо на детской площадке; и о других подлецах, что загадили все подъезды – вахтёров надо нанимать, а деньги никто из жильцов сдавать не хочет. Вспомнили тех, кого недавно схоронили в их доме, – всё больше или по пьяному делу, или от непонятных болезней. Осудили всю современную медицину, а особенно районную поликлинику. И в конец обессилев, налили по последней и стали расходиться.

Утро следующего дня было тяжёлым, и Степаныч решил продолжить. Продолжал недели две, всё дальше уходя от мыслей о работе и своей новой судьбе. Жить было хорошо! Прикладывался и дома, и в соседнем баре, где уже и друзья появились, пока не напоролся на Дарью. Та схватила его за грудки и что было мочи запричитала:

– Перестань, Степаныч! Перестань, родной! Перестань, сволочь! Перестань в память о Марине!

Обхватила Степаныча и потащила домой. Дарья напоила его крепким чаем, уложила в постель и ушла домой. И Степаныч заснул. Заснул лёгким, блаженным сном.

Пробуждение было обычным. Но всё же проснувшись, Степаныч ещё не решил, какую жизнь он будет вести дальше. Должно было произойти что-то такое, что вернуло бы его в прежнее состояние почти трезвости. «Почти» – это потому что в своей прошлой жизни Олег Степаныч Климов никогда и не был полным трезвенником. Впервые же попробовал обжигающей влаги ещё тогда, когда был «сыном полка». А как пил и палил в воздух его взвод в День Победы! Вся Австрия дрожала. Это он запомнил на всю жизнь. С чувством, что, может быть, самое трудное время для человека – время выбора, Степаныч вышел на улицу.

В мусорных баках рылся какой-то бомж. И чем ближе подходил Степаныч к бакам, тем всё больше он удивлялся необычному виду бомжа. Уж больно чист был специалист по помойкам. И лицо его было не как у всех привычно толсто-красное, а какое-то худое, бледное и интеллигентное. Приблизившись, Степаныч понял, что лицо бомжа ему знакомо. Ну, конечно! Это же инженер-испытатель из соседнего отдела Куроедов. Ну он же, он! Вместе ещё на испытания приборов в Геленджик мотались!

– Петро! Петя! Курочка! Ты что тут делаешь, мать твою за ногу! – завопил Степаныч.

Пётр Сергеевич Куроедов поднял голову, внимательно поглядел на Климова и хриплым голосом как бы выдавил из себя:

– Здорово, Олег! Да не пугайся, я не объедки ищу. До этого ещё, слава богу, не дошёл. Я, ты ведь знаешь, большой любитель почитать дома на диване свежие газеты да журналы. Но дорогие они больно стали теперь. На это, сколько ни экономь, моей пенсии всё равно не хватает. А читать-то хочется. Вот я и роюсь. Всё, что надо, нахожу. Недавно выловил «Новый мир» за шестьдесят второй. Весь одним махом проглотил. И «Один день Ивана Денисовича» перечитал. Знаешь, как в первый раз! Спасибо Твардовскому. Это он тогда, сколько помню, в журнале заправлял. И Александру Исаевичу низкий поклон. А теперешних и читать не хочется. Нашёл я тут на днях какую-то «Генерацию». Ну, чушь собачья! Отнёс назад на помойку.

Климов слушал этот монолог со смешанным чувством восторга, жалости, удивления и даже лёгкой зависти. Надо же Курочка! Во даёт!

– Может, когда и свидимся, – выдохнул он, приобнял Степаныча и зашагал в сторону трёх вокзалов.

Встреча с Петром Сергеевичем произвела на Климова убойное впечатление. Он минут пятнадцать стоял у грязных баков, переваривая всё услышанное, пока настоящий бомж не оттолкнул его и не занялся своей привычной ежедневной работой. Степаныч стал потихоньку ощущать, что эта встреча, может, и является тем толчком, о котором думал, проснувшись утром. Выпив всё же бутылку пива, чтобы полегчало, он пошёл искать Дарью.

Дарья Васильевна нашлась быстро и выслушала внимательно. А через пару дней доложила:

– Слушай, Олег, работа у нас, конечно, особая, просто так людей не принимают. Надо сначала хотя бы диспетчером поработать. Там ведь полно всякой связи и возни с камерами, что установили по дворам и подъездам.

– Да что ты, Дарья! – замахал руками Степаныч. – Я диспетчером?!

– Вон какие мы! – обиделась Дарья – Ну тогда иди, торгуй в палатку или дворником!