Литературная Газета 6438 ( № 45 2013)

– Для классов, в которых дети мигрантов учатся вместе с носителями родного русского языка.

– Это инофоны, что ли? – со знанием дела переспросила консультант... – Вот отдел "русский язык как иностранный".

Другой пример. Во время Всероссийской летней школы для учителей, которая проводится ежегодно в МГУ имени М.В. Ломоносова, в одной из анкет педагогам был задан вопрос: «Какие проблемы вы испытываете в связи с необходимостью обучать инофонов в вашей школе?» Большинство ответили, что не сталкиваются с такой проблемой – инофонов, учеников с русским как иностранным, нет. На поверку оказалось, что многие учителя не воспринимают детей мигрантов из стран СНГ, бывшего Советского Союза, как иностранцев. Да, это дети с неродным русским языком, слабо им владеющие, но не иностранцы.

Эти два случая диаметрально противоположного восприятия социально-культурной ситуации свидетельствуют о том, что проблема не до конца осознаётся, исследование путей её решения стало насущной необходимостью. Впрочем, в видении педагогов есть некий позитив – восприятие ситуации как знакомой, во всяком случае, не чуждой. В 90-е годы они испытывали панику. Не знали, что делать, как работать в таких условиях. Но и успокаиваться нельзя, потому что обучение детей, слабо владеющих русским языком, требует постоянного поиска индивидуального для каждого ученика сочетания методов и форм.

В советское время существовали программы для национальных школ, в 90-е – для школ «с русским (неродным) и родным (нерусским) языком обучения». Методика русского языка как иностранного для детей в 90-е годы только зарождалась. Но всё это было рассчитано на продолжительное обучение в течение нескольких лет, на большое количество учебных часов. А сейчас получается, что необходим некий интенсивный курс, нечто среднее между русским иностранным и русским родным, да ещё в неоднородном по принадлежности к языковой группе, по уровню владения языком коллективе.

Мультиязычие мегаполисов и моноэтнизация в провинциальных городках и в странах СНГ – современные реалии. Но сейчас эти явления предстают в новом контексте глобализации мира. Повторяющихся ситуаций не бывает, каждый год разный количественный и качественный состав классов. В настоящее время в московских школах много киргизов, несколько лет назад преобладали таджики, лет десять назад – афганцы, всегда много вьетнамцев. Их языки разные по строению, а значит, по типу трудностей в освоении русского языка, по типу ошибок.

Можно выделить несколько групп детей мигрантов: абсолютно не владеющие языком; понимающие русскую речь, говорящие с ошибками ( свежий зелень ), с ними возможна коммуникация, но о чтении и письме говорить не приходится; свободно говорящие, но не умеющие читать и писать, не знающие грамматики; изучавшие русский язык как иностранный в своей стране (регионе). Есть ещё одна группа: дети, родившиеся в Москве (или в другом российском городе), даже посещавшие российский детский сад. В их семьях говорят на родном языке, либо переключаются с родного на русский, естественно, говорят неправильно. В письменной речи много ошибок, отличающихся от тех, что допускают русские одноклассники.

Предубеждение оскорбительно!

Какие они, дети мигрантов, дети, которые поступают в школу и учатся вместе с нашими? Лучше всего они сами расскажут о себе и друг о друге. Орфография и пунктуация, условно говоря, авторские.

«Меня зовут Рома, хочу вам рассказать о моей подруге Роя она очень добрая и хорошая подруга у неё есть талант она очень любит рисовать и мы учимся в тоже самый класс, у неё красивый взгляд, красивое улыбка, добрые глаза[?] Она в классе тихая и внимательно слушает учительницу».

«Меня зовут Хоанг… Однажды на уроке мы писали сочинение на тему: «Кем я хочу быть». Роя хочет быть художница. Таня хочет быть принцесса. Манзур хочет фудбалистом. А я хочу быть бизнесмен».

«Мне завод Манзур… Таня на уроках внимательная, и на перемена она весёлая. А сейчас я рассказываю о её характер. Она весёлая и не болтает на уроках, слушают только учителя».