Литературная Газета 6469 ( № 26 2014)

Неприкосновенные животные?

Приведу цитату Юлии Латыниной из её субботнего эфира на "Эхе Москвы" в программе «Код доступа», в которой она обрушилась на арабских журналистов, а потом перешла к российским: «Погибший на прошлой неделе в Украине корреспондент «Вестей» Игорь Корнелюк, последний репортаж которого был о том, что украинские каратели в посёлке Счастье вырезают поголовно местных жителей. Вот если бы «Вести» не занимались репортажами а-ля Джазира, существовала бы эта война?» Оставим в стороне этическую сторону вопроса - Игоря Корнелюка недавно похоронили, и его последний репортаж был немного о другом. Но, по логике Латыниной, журналисты виноваты в том, что на донецкую землю пришли каратели и убивают мирных жителей. Или она полагает: не убивают? Не было обстрела Луганска? Не было разорванных тел женщин и детей? Их убили журналисты – «поджигатели войны», они и людей в Одессе заживо сожгли? Далее она заявила: «Я понимаю, что я говорю очень страшные вещи. И я понимаю, что если перестать журналиста считать неприкосновенным животным, то первой жертвой будут, скажем так, не те журналисты, которые занимаются пропагандой, а те журналисты, которые пытаются донести не будем говорить объективное, будем говорить своё собственное мнение в ситуации, когда государственная власть против. Но я не могу не говорить этих слов, и это я не к тому, что я знаю, как решить проблему, потому что в рамках современного правозащитного дискурса, на котором паразитируют террористы всех мастей, она оказывается нерешаема. Но эту проблему надо хотя бы вслух обсуждать, потому что да, догмат непогрешимости журналистов, увы, неверен. Журналист может ошибаться, может лгать. И может быть винтиком машины, генерирующей отнюдь не объективные новости, а вот начинённые ложью и кровью информационные снаряды массового поражения». Вслед за Юлией Латыниной скажем вслух страшную вещь: она, журналистка, лауреат премии «Защитник свободы», которую ей вручала лично Кондолиза Райс, тоже не неприкосновенное животное, тоже может ошибаться, тоже лгать, заниматься пропагандой и быть информационным снарядом массового поражения.

Евгения СТАСОВА

Теги: Юлия Латынина , "Эхо Москвы"

Верховный суд теперь и высший

Не должно быть разночтений в понимании и трактовке законодательных норм, считает Павел КРАШЕНИННИКОВ, председатель Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации.

- Совсем скоро вступит в действие законодательная норма, в результате которой Высший арбитражный суд будет упразднён, а вместо него в системе Верховного суда Российской Федерации будет создана Коллегия по экономическим спорам. Павел Владимирович, когда и почему возникла идея о его ликвидации?

– Юридическое сообщество начало обсуждать этот вопрос примерно два с половиной года назад. Дело в том, что сложилась ненормальная ситуация: отдельно действовал Верховный суд Российской Федерации, а особняком существовал Высший арбитражный суд РФ. В последнее десятилетие минувшего века и в первое десятилетие следующего оба суда между собой активно взаимодействовали. Но потом они всё больше и больше отдалялись друг от друга. И самое грустное в том, что оба суда перестали выпускать совместные постановления по тем или иным проблемам экономической жизни страны, – естественно, через призму правового характера. Разночтения подходов часто приводили к принятию совершенно разных решений по тем или иным вопросам. Например, если гражданин участвовал в экономическом споре, где ему противостояло юридическое лицо, то он, как правило, шёл в суд общей юрисдикции. А юридические лица вели тяжбу в Арбитражном суде. Когда кому-то было невыгодно или он хотел, простите за просторечное выражение, урвать поболее, то в суд общей юрисдикции шёл простой акционер, действующий как физическое лицо, хотя, безусловно, он представлял закулисно интересы группы лиц, в том числе и юридических.

– Получается, что негативные процессы в правосудии привели к такому результату – ликвидации Высшего арбитражного суда?