Литературная Газета 6471 ( № 28 2014)

Станислав Ливинский – чистой воды акмеист. Выпуклая образность, острая наблюдательность, доверительная разговорная интонация, которую точнее всего можно определить так: брутальная хандра, – вот из чего складывается поэтический мир Ливинского.

Всё – череда сплошных утрат.

Вишнёвый луг и бежин сад.

Шагами меришь клетку.

А время, словно старший брат,

смеётся, ставит детский мат

и не даёт конфетку.

Всё здесь к месту, всё убедительно, даже разговорное слово «меришь» прочитывается без спотыкания.

Почти все стихи Ливинского – это овеществлённая ностальгия по юности, по всему молодому, счастливому, навсегда утраченному. Горьким обаянием тоски веет от этой книги.

И женщина, которую девчонкой

ты дёргал за косички в первом классе,

тебя не узнаёт. И плач ребёнка

ещё бессмыслен, но уже прекрасен.

Перемотай на самое начало.

Запоминай обратно эти лица,

где сердце неразборчиво стучало

и в книге жизни вырваны страницы.

Она пройдёт, как будто не заметит.

Не дёргайся! Ну что бы ты сказал ей?

Что помнишь. Что у вас могли быть дети

красивые с зелёными глазами.

Лирический герой Станислава Ливинского – нежный хулиган, искренний, одновременно безутешный и задорный. И вот эта амплитуда – безутешности-задорности раскачивает каждое стихотворение на эмоциональных качелях. Точен их интонационный размах, крепко смысловое натяжение опоры, мощен ритмический поток ветра в лицо. Для Ливинского-поэта нет неважных деталей, все они создают необходимую атмосферу.

Например, вот такого неожиданного и тёплого портрета родителей:

...И будто бы мама с девичьей косой,

а с нею отец, молодой и колючий,

пьёт чай у окошка в трусах и босой

из кружки любимой с отбитою ручкой...

ЮНЫЕ СУМЕРКИ

Артём Морс. Другими словами. – М.: Воймега, 2014. – 40 с. – 400 экз.

Артём Морс – самый молодой из трёх представленных авторов. Ему чуть за тридцать, прошёл школу Литинститута. И поэтика – молодая, свежая. В сборнике несколько стихотворений о школьном детстве, и все яркие, без зрелой усталости и мировоззренченской изношенности.

Мне восемь лет – я, кажется, пою,

и старый снимок это отражает.

В дурацком детском галстуке стою

на дне рожденья друга – он не знает

и я не знаю, как мы будем жить,

чего искать, с кем расставаться,

о чём мечтать, кого любить,

в какой толпе теряться.

<...>

А мы поём, мне восемь лет, и всё,

всё хорошо, на улице темнеет,

зима, гирлянда светится огнём,

и мы поём, кто как умеет.

(«Фотография»)

От житейских подробностей рукой подать до метафизики и вопросов жизни и смерти. Акмеистическая поэтика естественно и ненатужно перерастает в символическую. Сменилась интонация, а у Морса она не застывшая, а всегда разная, – сменился угол зрения, а значит, и стиль.

На тонком лезвии рассвета,

в метафизическом Крыму,

когда-нибудь я встречу лето

и не умру.

Эмоциональность Артёма Морса не броская, а скорее сдержанно-глубокая. Есть почти во всех стихах книги какая-то солнечная грусть. Но это не пышное полдневное солнце, а скорее закатное, но ещё не состарившееся. Это состояние, которое можно было бы назвать юными сумерками. Гармонично сочетаются и лексические ряды: от разговорного до высокоштильного. И вообще вся разношёрстность и некоторая угловатость поэтики Морса создают странный уют, как если бы на развалинах дома поставить удобное кресло и сидеть как ни в чём не бывало, любуясь на облака. Черпая гармонию не из внешнего, а из внутреннего мира, тоже достаточно хрупкого.

О родине ни слова,

чего болтать о ней,

она придёт, и снова

скрипит входная дверь...

Теги: современная поэзия

Поэт в России – меньше чем…