Литературная Газета 6489 ( № 47 2014)

– А вы знаете способ получить в процессе творчества гарантированный результат? Я учусь, и этот процесс мне очень нравится. Я вообще ученик по жизни – нет для меня ничего увлекательнее, чем осваивать то, чего никогда прежде не делал. Бывали дни, когда приходилось на одной натуре снимать две разные сцены одновременно, и я как безумный метался между двумя мониторами. Это такой азарт! С театром не сравнить. Там даже самая напряжённая репетиция рано или поздно заканчивается. А кино – это процесс круглосуточный: репетируешь с актёрами – снимаешь – смотришь снятое, проигрывая всё за каждого, – вносишь поправки – переснимаешь – снова отсматриваешь материал, а ночью прокручиваешь в голове очередную сцену даже во сне.

– Оставлять театр ради кино не собираетесь?

– Нет, конечно. Слишком многое ему в моей жизни было отдано. Я уже о новой постановке подумываю, но пока не нашёл пьесу, которую хотелось бы поставить. Берёшь пьесу в руки и на середине первой страницы уже скучно, потому что всё про всех понятно. И такое впечатление, что автор ни малейшего понятия о законах драматургии не имеет. Впрочем, драматурги теперь пьес не сочиняют, они тексты пишут. Потому так трудно найти то, что будет интересно большому количеству зрителей (репертуарный театр всё-таки не студия в полуподвале) и не исчезнет с афиши после первого же сезона. А переселять персонажей Шекспира или Пушкина в XXI век мне неинтересно.

– Почему, коллизии-то вечные?

– Вечные. Но средневековый принц, лишённый престола королём-братоубийцей, всё-таки не равнозначен сыну олигарха, у которого конкуренты убитого отца «отжимают» бизнес. И с правителя XVII столетия нельзя делать «кальку» для президента века XXI. Вместо живого человека получается голая схема. А это уже не театр. Это плакат. Он тоже имеет право на существование, но существует совсем по другим законам.

– Ещё недавно на пике режиссёрской моды был чистый эпатаж: обсценная лексика, обнажённая натура, персонажи-маргиналы. Сегодня постановщики прибегают к более изощрённым приёмам, граничащим с откровенным унижением зрителя. И всё это якобы во имя благой цели – встряхнуть обывателя, вытащить его из «болота ханжества равнодушия», в котором он уютно дремлет.

– Мне кажется, что это не более чем красивый самообман. Попав на такой «сеанс», зритель, если он действительно сочтёт себя оскорблённым, тотчас покинет зал, громко хлопнув креслом на прощанье, и больше он на спектакли этого режиссёра – ни ногой. И если этот опыт не отобьёт у него охоту ходить в театр, то впредь будет выбирать только те спектакли, на которых ему никто «дремать» не помешает. Унижение, насмешка ещё никого не сделали добрее, сильнее, великодушнее. Человеку во все времена нужна надежда, что всё рано или поздно будет хорошо. И вера в то, что он не самый худший на этой земле. Без этого для большинства жизнь просто теряет смысл.

Теги: искусство , театр , кино , Юрий Васильев

«Верите ли вы в судьбу?»

Сцена спектакля ставропольцев «Маскарад»

На Ставропольской земле М.Ю. Лермонтова считают своим земляком. Его имя носит здесь драматический театр, где по справедливости, по чину решили отметить двухсотлетний юбилей великого русского писателя фестивалем. Были гости-участники. Сами хозяева предъявили для афиши спектакли "Маскарад" и «Герой нашего времени».

Конечно же, непростые произведения оставил на вечные размышления и осмысления своим потомкам гениальный и загадочный поэт.

Вот «Мцыри», поэма, вроде бы для сцены не предназначенная, но поставленная в столичном театре «Школа драматического искусства» как спектакль учеником Анатолия Васильева Константином Мишиным, к тому же сыгравшим одного из главных героев, их здесь три, Мцыри поверженного, Мцыри, окрылённого надеждой, и Мцыри борьбы - артисты Евгений Поляков и Георгий Фетисов.

В этом спектакле нет понятной сюжетной истории, человек выведен в мир природы и вечных космических стихий, частью которых он является. Жизнь человеческая предстаёт освобождённой от быта и житейских забот.