Литературная Газета, 6498 (№ 08/2015)

Иконостас храма пока остался практически целым, а вот в куполе, словно ухмылка щербатого изверга, зияют четыре разнокалиберные дыры. Станислав, выпускник Санкт-Петербургской академии художеств, показывает нам разрушения, причинённые украинской армией, и тяжело вздыхает:

– Видите, сколько они тут на­шкод­ничали…

Один из нас не сдержался:

– Ну и слова вы подбираете: «нашкодничали». Да они…

– Не надо, пожалуйста. Тут храм божий… И побриться бы вам…

Улыбка этого настрадавшегося человека обезоруживает. Спокойный голос остужает разгорячённые душу и сердце. Но бриться нечем. И негде. Да и воды нет. И света. И всего остального, к чему привык любой среднестатистический горожанин.

За оградой храма – кладбище. Покойникам тоже досталось от украинских «освободителей». Осколки, гильзы… Есть всё, кроме покоя и кладбищенской умиротворённости. Через Манежный проспект к храму примыкает улица Пятницкого. Сожжённые машины, руины частных домов. Некоторые выгорели дотла, другим «повезло»: снесена только крыша или одна-две стены. Покинутые хозяевами кошки – беспризорные, неприкаянные, испуганные, голодные…

Шакалы войны

Ближе к прославившемуся в последнее время «новому» терминалу аэропорта гильз от крупнокалиберных пулемётов столько, что пожилой человек вряд ли сможет передвигать ноги. Улица Стратонавтов вся в рваном железе. Разрушена, развалена, разграблена. Прилично сохранилась только ракета на постаменте у КПП некогда дислоцировавшейся здесь части ПВО. Рядом парикмахерская. Называется «Ангел». Только слово это из-за чьей-то глупой причуды написано латиницей.

Шум останавливает машину. Придерживая руку у кобуры, заходит внутрь. Мы – за ним. Беглого взгляда достаточно, чтобы понять: здесь уже хозяйничали мародёры…

Ближайший к части дом № 123 побит основательно и покинут всеми жильцами.

– Тут один мой родственник-военный должен был квартиру получить. Но что-то не срослось. Слава богу.

Мы заходим в подъезд. Противный скрип пенопласта, визжание битых стёкол, звяканье осколков и гильз… Распахнутые двери жилищ, покинутых наспех. Здесь не раз уже побывали шакалы любой войны – мародёры. В квартире № 6 среди бедлама в глаза бросился отрывной календарь. Последний несорванный хозяевами листок датирован 28 июня 2014 года. На нём, помимо числа и мало кого интересующих данных про восход-заход Солнца, красным цветом выделена надпись: «День Конституции Украины»…

По дороге на одну из казачьих баз Шум подвёз нас к месту недавнего кровопролитного боя. Большой переломленный пополам мост. Под ним два сожжённых танка. Залежи стреляных снарядных и автоматных гильз… Разбитый мотоцикл с коляской…

– Тут «укропы» пытались совершить прорыв. Попёрли в лоб. Мы их остановили.

– А что с техникой делать будете?

– В печь пойдёт, – отвечает Шум, – она ведь восстановлению не подлежит.

Некоторые проворные украинские танкисты успели покинуть свои машины и живыми вернулись к своим. Некоторые не успели… Несколько человек попали в плен. Их мы увидели на базе.

Богдан Пантюшенко был командиром танка. Родом из Белой Церкви. Доброволец. У него была казацкая причёска – чуб (оселедец) на бритой голове. В соцсетях он перед уходом в армию написал: «Иду е… Донецк!» Младший сержант Иван Ляса – бывший наводчик орудия. Уроженец Западной Украины. Тоже доброволец. Рассказывает, что подался на войну, поверив украинской пропаганде. Дескать, народ Донбасса заждался освободителей от русско-террористической оккупации.

В районе моста их бросили в дурацкий прорыв. Сейчас они понимают, что старшие командиры их предали…

Третий пленный – младший сержант Сергей Дмитрук – из роты материального обеспечения. Перед этим луцким парнем тамошний военком чуть было на колени не вставал. Упрашивал, унижался, боясь по шапке получить за невыполнение плана по призыву. Божился: мол, Серёга, дальше Волыни никуда не поедешь, здесь обороняться будем от сепаратистов… И вот Донбасс, плен…

Этим трём украинским военно­служащим повезло: они живы. На обращение не жалуются, всем довольны, накормлены. Ивану Ляса донецкие медики сделали сложную операцию после ранения в голову. Теперь «башня» танкиста перевязана. И мозги в порядке в прямом и переносном смысле (по крайней мере есть надежда на это). Хотя плен, конечно, не курорт.

Воюющие не по приказу

На казачьей базе поддерживаются строжайшие армейский порядок и дисциплина. Народу много, а чистота везде, как в аптеке. Спиртное – под жёстким запретом. Наполненные чарки, прикрытые кусочками хлеба, стоят только перед фотографиями павших товарищей (это свято). Курение – и то в строго отведённых местах.