Литературная Газета, 6501 (№ 11/2015)

Во-первых, это возможность стиховедческого вектора урока. Известно, что Ершову к моменту создания сказки могла быть знакома пушкинская «Сказка о царе Салтане». Возможен сопоставительный анализ работы автора с четырёхстопным хореем парной рифмовки, рифменной культурой текстов. В том же Ишиме в 2013 году издана коллективная монография «Творчество П.П. Ершова: сказка и стих». В ней есть глава «Стих П.П. Ершова», написанная А.И. Кушниром, где учитель найдёт интереснейшие наблюдения, подсчёты, таблицы, вокруг которых он сможет на уроке выстроить разговор о восемнадцатилетнем студенте Ершове, вступившем в творческое соперничество с Пушкиным – сказочником и автором «Руслана и Людмилы».

Но вопрос о стихе Ершова может быть поставлен не только в младшем и среднем звеньях школы, но и в старшем звене. «Книга про бойца» А.Т. Твардовского также написана четырёхстопным хореем, как и «Конёк». Вопрос о народном русском герое, проходящем череду смертельных испытаний и выходящем из них победителем, вопрос о природе народной книги у Ершова и Твардовского, о соотношении повествователя и героя, об эмоцио­нально-ценностном кругозоре повествователя – разве могут быть рассмотрены эти вопросы вне природы стиха? Ответ очевиден: конечно, нет.

Во-вторых, уроки могут быть выстроены через анализ творческой истории текста ершовской сказки, через сопоставление её первой цензурной редакции 1834 года, которая сегодня общедоступна (М., 1997), и канонической четвёртой редакции, которая, не считая изменений в прежнем тексте, увеличилась на 250 стихов, то есть на 11% от прежнего объёма. В той же коллективной монографии сибирских специалистов различия редакций чётко зафиксированы. Учитель получает возможность по строчкам обсуждать с детьми творческую лабораторию поэта, замены лексем, обозначений героев, рифменного ряда, комментариев повествователя-балагура, размышлять над мотивацией автора по поводу конкретных изменений.

Следующее. На момент создания сказки Ершов был студентом третьего курса философско-юридического факультета императорского университета столицы, заинтересованным читателем «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина. И мир его сказки переполнен профессиональными историческими и юридическими деталями и знаниями, благодаря которым юный автор сконструировал обобщённый иронико-мифологический образ русской государственной жизни, совместив в нём реалии званий, титулов, уложений нескольких веков. Эта сторона текста реконструирована в комментарии к сказке в той же коллективной монографии, написан комментарий доктором филологических наук Н.А. Рогачёвой.

В-четвёртых, Ершов был искренне верующим человеком, об этом свидетельствуют письма и поэзия автора «Конька-Горбунка». По воспоминаниям его студенческого товарища А.К. Ярославцева, ставшего первым биографом литератора, Ершов часто уединялся для чтения «вообще литературных произведений и книг религиозных», «но книги религиозные, в которые он любил погружаться, старался укрывать от любопытных». Специалистами недавно было показано, насколько мощно библейская образность формировала замысел сказки Ершова и, соответственно, систему персонажей, сюжет и мотивную структуру «Конька-Горбунка».

Данный вектор генезиса сказки объясняет творческий успех текста в православной стране, а также возможность духовного взлёта юного автора в гораздо большей степени, чем различного рода догадки о природе и источниках исключительной фольклорной ориентированности текста, феноменальной пропитанности юноши народным духом, на что всегда делала упор методика в рамках школы «советской цивилизации». Кстати, именно соотношение православного и эстетического начал в пределах сказочного текста достаточно резко отличает ершовский опыт от пушкинских образцов в данном жанре.

Не исключён для словесника и путь вовлечения учащихся в современные споры об авторстве сказки «Конёк-Горбунок». К сожалению, сегодня в Москве есть группа литераторов и журналистов, пытающихся поставить под сомнение талант и репутацию Ершова, публично передать текст сказки «в руки» Пушкина. Проявить агрессивность этой кампании, некорректность её приёмов – конечно, дело не учителя, а узких специалистов по предмету, но учитель должен быть готов к неожиданным вопросам со стороны подрастающего поколения. Он должен быть готов наглядно здесь (в классе) продемонстрировать общность отрывка из «Конька-Горбунка» и другого ершовского текста, доказать филологическими доводами единство творческого почерка поэта из Сибири, не отмахнуться, а, наоборот, использовать провокативный повод для разговора о природе художественной словесности по существу.