Литературная Газета, 6527 (№ 39/2015)

И то и дело славила меня.

Я с целым миром был готов сразиться,

Чтобы с тобой ещё тесней сродниться,

Теперь могу с покойником сравниться –

Ты до того ослабила меня.

Я сразу одряхлел, как в страшной сказке,

Я – пленный франк, невольник африканский,

Я – чёрный раб, а ты – сатрап заправский,

Надеть ярмо заставила меня.

Со мною локоны твои играли,

Пьянящий мускус свой в меня втирали.

Давно ль я спал с тобою, не вчера ли –

Сегодня ты оставила меня.

Ашуг ШАМШИР

(1893–1980)

НЕ ПОЙМЁТ

Невежда бессердечный не поймёт,

Ничуть не облегчит твоих мучений,

Наоборот, узнает – осмеёт,

И станет твой удел ещё плачевней.

Больного самодур не навестит,

А если и придёт, так навредит,

Сам дьявол у него в душе сидит

И тычет из-под всяких облачений.

Двуличные торгуют каждый миг,

В роду, в крови предательство у них,

Не привечай, а отгоняй таких,

Избавишься от лишних огорчений.

Шамшир, стократно повтори урок,

Усвой его, запомни назубок.

Ты завтра извлечёшь великий прок

Из нынешних бесед и поучений.

ПРИХОДЯТ

Зима прошла, весна в горах, весна,

Туманы погостить у нас приходят,

На праздничных эйлагах к родникам

Красавицы, лаская глаз, приходят.

Тепло повсюду солнцу слать пора,

Цветам лугов коврами стать пора,

Птенцам орлов орлами стать пора,

Приходит их заветный час, приходит!

Шамшир, а что творится там, в пути?

Чем ждать, я лучше был бы сам в пути!

Свирель – помощница стадам в пути,

Чабан придёт, как всякий раз приходит.

ЖЕЛАЙ

Желай народу новостей отрадных,

Цветам расти, земле цвести желай,

Обзавестись конями безлошадным,

Бескрылым крылья обрести желай.

Сдержись, когда обида пустякова.

Не мямли, не хихикай безголово.

Произнеси достойно два-три слова,

По самой сути речь вести желай.

Будь человеком, помни – рядом люди,

Шамшир тебя за мягкость не осудит.

Не помышляй ни о малейшем худе,

А только благо принести желай.

НЕ ЗАДЕРЖИТСЯ

Не обижайте, девушки, меня,

Слеза, что заблестела, не удержится.

Без красоты не проживу и дня,

Душа уйдёт из тела, не задержится.

Некстати навалилась тяжесть лет,

И спел бы, и сыграл, да мочи нет.

Прохожая, увидев, что я сед,

Не вспыхнет оробело, не задержится.

Слыл удальцом и я давным-давно,

И возвратить былого не дано.

И солнце, если клонится оно,

Хотя б и захотело, не задержится.

НАДО

Никчёмные смеются над людьми,

А им смеяться над собою надо.

Того, кто принародно чушь несёт,

Остановить ценой любою надо.

Веди себя скромней со знатоком,

Оставь ужимки, не вертись волчком.

Сперва подумай – говори потом,

В беседе быть учтивым вдвое надо.

У мастера учиться с малых лет –

Прямая это польза, а не вред.

Ашуг ли ты, учёный, иль поэт –

Составить имя не худое надо.

Ничтожных ради не старайся, брат,

Достойных ради не считай затрат.

Владеешь кладом – доставай и клад.

Достоинство велит мужское – надо!

Перевод Владимира КАФАРОВА

Как я был врагом перестройки

Как я был врагом перестройки

Литература / Портфель ЛГ

Поляков Юрий

Ирина Муравьёва и Леонид Эйдлин

Фото: ИТАР-ТАСС

Теги: эссе , Юрий Поляков

Попробую выразить ощущения, какие испытывает средней неизвестности литератор, внезапно прославившийся. Вообразите ничем не выдающуюся, скучно обыкновенную даму. И вот однажды она, невостребованно задремав в одинокой постели, просыпается ослепительной красавицей. Подруги в отчаянье озирают её скрипичную талию, переходящую в виолончельные бёдра, и плачут дома перед зеркалом. А мужчины, вчера едва замечавшие простушку, теперь с мольбой заглядывают в её глаза и с томительным зовом смотрят ей вслед. Комплименты, цветы, в глазах рябит от предлагаемых рук и сердец… Вообразили?

Тогда продолжим наш рассказ.

ВЕТЕР ПЕРЕМЕН

Нечто подобное случилось и со мной после выхода в январе 1985-го в «Юности» моей первой повести «ЧП районного масштаба». Так бывает, молодой автор своим творческим жалом вдруг попадает точнёхонько в некий общественный нерв, не обнаруженный почему-то опытными литературными иглоукалывателями. И вся читающая страна, как Иоланта, содрогается в коллективном прозрении: «Ах! Где были наши глаза?» На почти ежедневных встречах с читателями я чувствовал себя чуть ли не пророком, от которого ждут, по крайней мере, объяснения смысла жизни и политических прогнозов на ближайшие лет сто. Сначала я, конечно, робел, но потом ударился в оптимистическое визионерство. Мне верили, а число граждан, желающих немедленно со мной выпить, неумолимо росло, угрожая здоровью.