Литературная Газета, 6543 (№ 08/2016)

В галерее «Домик Чехова» выставочного объединения «Манеж» на Малой Дмитровке проходит выставка и презентация трёхтомной монографии Александра Тягны-Рядно «Фотография – образ жизни – фотография». Первый том состоит из жанровых чёрно-белых фотографий и рассказывает о жизни страны второй половины XX и начала XXI веков. Во втором томе автор показывает зрителю галерею портретов знаменитых писателей, учёных, политиков и бизнесменов, звёзд театра и кино. Третий – посвящён поискам современного языка и стиля в цветной фотографии. В него вошли работы последних семи лет. Каждый альбом открывают статьи фотокритика Виктории Мусвик, а каждую главу монографии представляют достойные авторы – известные журналисты, писатели и учёные.

Александр Тягны-Рядно учился в МАИ, окончил журфак МГУ, профессионально работал в различных газетах и журналах, публиковался и в «Литературной газете». Так, в одном из альбомов есть большой раздел, посвящённый замечательным прозаикам и поэтам (на снимках Евгений Рейн и Василий Белов).

20 февраля, в день 60-летия Александра, в галерею «Домик Чехова» поздравить фотомастера с юбилеем, выставкой и выпуском уникального издания пришли его друзья и коллеги.

Эхо шагреневых времён

Эхо шагреневых времён

Искусство / Искусство / Персона

Надо понимать, что никто нам на блюдечке ничего не принесёт

Повод для этой встречи был приятным – круглая дата в жизни. Но и так у «ЛГ» накопились вопросы, чтобы поговорить с человеком, который в курсе столичной жизни. Наш собеседник – актёр и режиссёр, народный артист России, председатель Комиссии по культуре и массовым коммуникациям Мосгордумы Евгений ГЕРАСИМОВ.

– Евгений Владимирович, если театр начинается с вешалки, то город – со стиля улиц и площадей. Недавно в Москве нашей любимой прошёл снос самостроя. Многие реагируют так: опять передел, власти оставили тысячи людей без работы, куда им, бедным, податься? Я не к тому, что исполнительную власть надо за всё хвалить. Но в данном случае уже заметно: стало чище, просторнее. Сами-то как к этому относитесь?

– Как вы помните, я не раз выступал, чтобы убрали с улиц, фасадов домов растяжки, билборды. Тогда с Тверской нельзя было увидеть Кремль. К сожалению, на жёсткую борьбу ушли годы. Дело же касалось рекламщиков, больших денег. Теперь и пейзажи другие, и больше социальной рекламы, которая ведёт к культуре: в музеи, памятные места, представляет гастроли артистов, в том числе из регионов.

Но у нас всё быстро забывается, как, например, то, что была остановлена точечная застройка, от которой было мало чего хорошего для москвичей. Хочу также напомнить: ещё недавно предрекали, что к шестнадцатому году столица застынет в пробках, мы-де ни на что не способны. Не случилось, хотя машин не меньше. Почему? Да потому что вовремя был принят ряд решений, пусть и непопулярных поначалу.

Перед нашей встречей я думал над тем, что с момента перестройки мы долго жили, надев на себя шагреневую кожу. Надеялись, что подобно волшебной палочке она выполнит любую волю, любое желание. Забывали, что после каждого выполненного желания она необратимо уменьшается, что нельзя транжирить дары безоглядно. Образно говоря, эту кожу надел на себя сначала один наш перестроечный руководитель, потом другой. И вели себя, как герой Бальзака.

– Но и мы-то за ними дружно шагали, верили обещаниям.

– Да и были готовы вместе с ними делиться с кем попало нашими дарами. Не понимая, что раздеваемся и теряем очень многое. В том числе то, что называлось государством, нашей историей, культурой, землями, взаимоотношениями. Сначала это легко происходило, например, в конце 80-х и в 90-е, а потом всё же остановились. Прозрели: так очень скоро голыми останемся. И заметьте, те, кто без устали говорил про демократию, либеральные идеи, не задумывались, что сами могли в какой-то момент оказаться рядовыми продавцами в Якитории или Макдоналдсе. Неважно где, но в услужении. А это уже иной общественный, политический, социальный расклад. Чуждые ценности разрушали многие важные устои, а не только несли свободу. Вот и сжималась шагреневая кожа. Сейчас мы уже не такие бездумные транжиры, хотя эхо ещё слышится.