Литературная Газета, 6550 (№ 16/2016)

Ильф и Петров писали о том, что под все мелкие изобретения муравьиного мира в советское время подводилась гранитная база коммунистической идеологии: в популярной песенке умный слесарь, чтобы добиться любви комсомолки, выполняет и даже перевыполняет промфин-план, на дуделке «уйди-уйди» рисуют карикатурный портрет Чемберлена, тогдашнего британского премьера, и даже дамские пробковые подмышники называются «Любовь пчёл трудовых». Точно так же в наше время поступают нынешние маленькие люди, которые хотят хорошо кушать, Б. Акунин в том числе. Учуял он, что сейчас большой спрос на книги по отечественной истории. Это с одной стороны. А с другой – нет способностей, а главное, нет желания прославлять Отечество. А что такое для забугорных Россия? Прежде всего Москва, символ ненавистной страны. Многие из них даже и не знают, есть ли у нас какие-то другие города. Говорила же когда-то Маргарет Тэтчер, что Россия – страна сухопутная и флот ей не нужен; и ничего, много лет была премьер-министром Великобритании, никто её за географическое невежество не выгнал из дома 10 по Даунинг-стрит…

…И Акунин сочиняет роман «Вдовий плат», действие которого происходит в 1470-х годах. Как сказано в издательской аннотации и о чём кричит крупная надпись на обложке объёмистого тома, роман посвящён «столкновению двух систем государственного устройства: тоталитарной московской и демократической новгородской». Заметьте, как современно звучат термины. Не очень сведущий в истории читатель, особенно молодой, может подумать, что новгородская демократия XV века – это многопартийность, законность, плюрализм, толерантность, права человека и неукоснительное соблюдение международных обязательств. Ну а в Москве порядки напоминали времена то ли Сталина, то ли Путина. Надо ли тратить время и, ссылаясь на авторитетных историков, доказывать, что ничего подобного тогда не было… Акунину важно создать отрицательный имидж Москвы. И он не жалеет деталей. И говорок у москвичей суетливый, и домишки серые, и улицы – непролазная грязь, и страх перед властью – всеобщий и всеобъемлющий.

Надо отдать должное, Акунин не скрыл, отчего, по его мнению, в Новгороде хорошо – не то что в Москве. В столице уважения тем больше, чем человек ближе к власти, в Новгороде – к тем, у кого богатства больше. Не удержался, проговорился! Выдал свой секрет демократии! Зря он так разоткровенничался. Более или менее внимательный читатель может сообразить, что это скорее не демократический, а олигархический строй, и гроша ломаного не стоило новгородское право «любого» быть избранным на любую высшую должность. Никогда там ни разу никакого бедняка-трудягу никуда не выбирали, высшие должности занимали представители узкого круга богатейших людей. Но это пишут историки, а не акунины.

Разумеется, между олигархами (употребим этот термин), как всегда и везде, шла открытая и скрытая борьба за передел собственности. Один из эпизодов этой борьбы и составил содержание «романа» «Вдовий плат». При этом Б. Акунин не счёл нужным поведать читателю о роли польского короля Казимира в этих интригах, о стремлении части олигархата в расчёте на бóльшие прибыли уйти из Русского мира и влиться в католическую Польшу. И о том, что эта «партия» не была и не могла быть поддержана православным большинством новгородского населения, что власть православной Москвы была ему ближе. Эта линия в романе не поместилась, хотя для лесбиянской сцены место нашлось. А главное – царя Ивана III, великого строителя российской державы, писатель малюет одной чёрной краской. Либеральная тусовка и Госдеп США будут довольны.

А вот что мне понравилось. Серию, в которой вышла эта халтурная книга, назвали «История Российского государства». Всё-таки постеснялись точно повторить заголовок, который дал своему великому труду Николай Михайлович Карамзин.

Преодоление трагедии

Преодоление трагедии

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Замшев Максим

Теги: Игорь Меламед , Арфа серафима

Игорь Меламед. Арфа серафима. – М.: ОГИ, 2015. – 380 с. – 2000 экз.

И тьма вокруг. И снег летит на вздох,

ни слухом не опознанный, ни взглядом.

В такую ночь бессилен даже Бог,

как путник, ослеплённый снегопадом...