Литературная Газета, 6551 (№ 17/2016)

В 1984-ом Валентин Распутин написал предисловие к литературному памятнику Екатеринодару – созданному Виктором Лихоносовым, урожденным сибиряком. Только через три года роман издали, до того – боялись, перестраховывали wbr /wbr сь... слишком явно сквозила в нем любовь к былому. Автор, уловив отблеск державного величия России, и сам ощутил восприемство – связав в «Ненаписанных воспоминаниях» прошлое с настоящим.

Беседы с людьми – теми самыми, «бывшими», пожелтевшие страницы с каллиграфическим росчерком пера, дореволюционные газеты переносили в незнаемую современниками Россию. Тогда мир для Лихоносова разделился: в архивах и библиотеках он жил радостями и печалями Екатринодара, а, выйдя из пыльных хранилищ, оказывался в Краснодаре; бывало, что и прямиком направлялся на партсобрание в Союз писателей, хотя и был беспартийным – нелегко, вероятно, от великих потрясений века ХХ и тихого провинциального очарования возвращаться к задачам и установкам коммунистической партии.

Но это было позже: когда Виктор Иванович Лихоносов, войдя в силу, стал признанным мастером, а двумя десятилетиями ранее безвестный сельский учитель из-под Анапы отважился написать Юрию Казакову – возможно, почувствовав в любимом писателе, помимо литературного созвучия, еще и родственную душу. Надеялся, ждал, томился (кроме письма отправил три своих рассказа) и когда ответ все-таки пришел, раскрыл с волнением, какое бывает единожды в жизни у каждого «начинающего»...

«...Рассказы я прочел, и они мне понравились... – писал Юрий Павлович 8 февраля 1963 года. –Рассказы ваши я попробую протолкнуть в «Молодую гвардию», хотя поручиться за успех дела трудновато...»

Между этим и следующим письмом состоялось и личное знакомство: в отпуск Виктор Лихоносов решил ехать в Москву.

«...Молодогварде wbr /wbr йцы так и не решились взять ваши рассказы. Я забрал их оттуда и тут же отдал в «Новый мир» – читал он в сентябрьском письме от Казакова.

Бесценны поддержка, совет, доброе слово, помогающие не отчаяться на первых порах. Обделены не имеющие друга, наставника – особо упорные со многими синяками и ссадинами окольными путями добираются туда, куда иным помогают взойти умудренные.

Всего через два месяца, в 11 номере «Нового мира», был напечатан рассказ «Брянские», ознаменовав стремительное вхождение Виктора Лихоносова – самобытное дарование которого совпало с чаяниями новой лирической прозы – в большую литературу. Это, как и начало дружбы с Юрием Казаковым, описал он в повести «Волшебные дни».

Глядя из прагматичного века нынешнего, в коем литература из главенствующей в культуре и жизни, оттеснена на задворки, с закольцованность wbr /wbr ю большинства на самих себе, сложно представить, что кто-то тратил на незнакомого человека время и силы души... Не только Казаков и Твардовский, но и Борис Зайцев, Георгий Адамович, Вера Муромцева-Бунина wbr /wbr ... И откуда? Из самого Парижа! Из-за железного занавеса безвестному и молодому слали участливые письма, советы и первые, еще пахнущие типографской краской, экземпляры книг. Многим ли доводится сталкиваться с подобной участливостью? Может оттого и ценна память о ней, как еще об одной стороне века чуткого и, увы, минувшего...

«Родная Кубань»

В Краснодаре я частенько заглядываю в маленькую комнатку в центре города: два на пять метров, – здесь располагается редакция литературно-исто wbr /wbr рического журнала «Родная Кубань», где последние 15 лет Виктор Иванович занимает пост главного редактора. Собственно, не занимает, а пестует, растит любимое детище. Много дневников, незнаемых доселе казачьих воспоминаний, тихих повестей и острых статей (печатать которые не отваживаются другие краевые издания) опубликовал он за эти годы. Отдельного кабинета у «главного» нет: на виду вся творческая артель – едва протиснешься между столами, заваленными рукописями и книгами.

– Откуда на этот раз? – слышу, чуть ли не с порога.

Возвратившись из очередной «творческой командировки», куда отправила сама себя, я еще не здесь – не в этом южном, родном и одновременно чужом городе. Еще звучат в голове обрывки ненаших разговоров, видятся иные ландшафты, а порой и батальные сцены. Мне пока не до вызванных из забвения мемуаров и провинциальных новостей. Рассказываю то, что гложет, томит в эту минуту.

– Напиши! – слышу неизменный совет. – Напиши почему, как поехала... Только пиши в созвучии с судьбой России. Понимаешь?

Я перехватываю внимательный взгляд – наблюдает. Наблюдает непрерывно, заинтересованно, вдумчиво. Черпая что-то из этих рассказов: его всегда интересует это «как» – детали, чувства, встречи.