Литературная Газета, 6554 (№ 21/2016)

Итак, история с говорящими именами персонажей происходит в Англии в ХVIII веке. Некто Том Рейкуэлл (от английского rake – «повеса») хочет жениться на Энн Трулав (в переводе с английского true love – «истинная любовь»), но её отец, Мистер Трулав, против, так как Том не желает работать, а хочет лёгких денег. Появляется Ник Шэдоу (в переводе с английского shadow – «тень»), но по виду, как и по сути, совсем не тень, а «родной брат» Мефистофеля, и сообщает Тому, что он – слуга его умершего дядюшки, который оставил племяннику солидное наследство. Выразительная фамилия Ника может трактоваться не только так, что он как бы тень Тома, но и как тень, ложащаяся на судьбу и репутацию молодого человека. Ник убеждает Тома поехать в Лондон, чтобы получить наследство и заодно вкусить всех прелестей и сомнительных соблазнов столичного города. Себя же предлагает новому «хозяину» в качестве слуги, а плату за свою работу будет ждать через год и один день. В Лондоне Ник приводит «друга-провинциала» в публичный дом и знакомит с бандершей – Матушкой Гусыней. Здесь их встречает целая толпа проституток обоих полов. (В хельсинкской постановке – гениальная по своей художественной выразительности театральная картина: парики и грим, в том числе раскраска обнажённых частей тел артистов, костюмы, позы и пластическое решение – незабываемое «полотно», достойное кисти великих итальянских мастеров. Браво-брависсимо художнику по костюмам Эрике Турунен, сценографу Хартмуту Шёргхоферу, художнику по свету Томасу Хазе и хореографу-постановщику Эдвальду Смирнову.)

Том думает об Энн и хочет уйти, но в итоге остаётся. Устав от порочных наслаждений Лондона, он вспоминает Энн и свою жизнь в деревне. Но тут Ник убеждает его жениться на Бабе-Турчанке (женщине с бородой, которая даёт посмотреть на себя за деньги, выступая в цирке) и внушает ему, что эта женитьба, продемонстрировав пренебрежение традиционными вкусами, подарит ему счастье свободы. Том показывает свою жену приехавшей в Лондон Энн, которая, глянув на выбор любимого, в ужасе убегает. Баба-Турчанка до смерти надоела Тому, а тут Ник демонстрирует ему прибор, который якобы превращает в хлеб осколки тарелок, разбитых Бабой. Попытка производства хлебообразующей машины приводит Тома к разорению. Через год и один день Шэдоу требует у своего «господина» его душу в качестве платы за услуги. Расставаться со своей душой Том, разумеется, не хочет, тогда Ник даёт ему последний шанс: если он угадает три карты, которые вытащит из предложенной Ником колоды, то он спасён. Том, думая об Энн, в первой карте угадывает Даму червей (в английском языке она называется The Queen of Hearts, в буквальном переводе – Королева сердец), затем правильно называет вторую карту, в третьей тоже узнаёт Даму червей, и в небытие (у Бертмана – в грохоте и пламени) отправляется Ник, на прощание накладывая на «хозяина»-марионетку проклятье безумия.

Несмотря на то что либретто Стравинскому писали американские поэты, в нём очень прозрачно проглядывают ассоциации с русскими операми: о «Мазепе» я упоминаю ниже, а в эпизоде с тремя картами – ну, почти «Пиковая дама» П.И. Чайковского. Но если в «Пиковой» третья карта, Дама пик, погубила Германа, то в «Повесе» третья Дама червей спасла Тома. Правда, ненадолго. Дружба с дьяволом плохо кончается даже без продажи души.

Находясь в психбольнице (у Бертмана – огромная железная клетка, которую можно воспринять как ограничение не только свободы, но разума и возможностей), где его навещает Энн, Том просит у неё прощения, а она поёт ему колыбельную (почти как безумная Мария над умирающим Андреем в «Мазепе» П.И. Чайковского). Вместе с надзирателем сумасшедшего дома к Тому и Энн входит Мистер Трулав. Он уводит Энн, которая обращается к Тому с последними словами: «Я клятве верна, но тебе я больше не нужна. Любимый, прощай!» Том остаётся в одиночестве и умирает. Звучит погребальный хор. В эпилоге Том, Ник, Энн и Баба-Турчанка сообщают зрителям, что «мораль сей басни такова»: дьявол всегда творит зло руками людей праздных.

И горь Стравинский не раз рассказывал, как у него родилась идея создания оперы на сюжет литографической серии Уильяма Хогарта. «Картины Хогарта «Похождения повесы», увиденные мной в 1947 году во время случайного посещения Чикагского института искусств, – свидетельствует композитор в «Диалогах», — сразу вызвали в моём воображении ряд оперных сцен. Я уже был подготовлен к подобному внушению, так как мысль об опере на английском языке привлекала меня со времени переезда в США. Я выбрал Одена по совету моего близкого друга и соседа Олдоса Хаксли. Всё, что я к тому времени знал из работ Одена, был текст к фильму «Ночной поезд». Когда я описал Хаксли тип стихотворной оперы, которую мне хотелось написать, он заверил меня, что Оден – именно тот поэт, с которым я могу осуществить своё желание».