Литературная Газета, 6555 (№ 22/2016)

В год на ярмарке проводится 20–30 трёхдневных выставок, не идущих ни в какое сравнение с той знаменитой промышленно-художественной царской выставкой. Осталась только торговля. В основном импортным барахлом…

Ключи от рая

Ключи от рая

Общество / Общество / Линия жизни

Макаров Сергей

Теги: общество , мнение , самосознание

Редкостная находка

Если из города Талдома ехать на север, очень скоро на горизонте появится высокая без креста церковная колокольня, вокруг которой гнездится селение по имени Спас Квашёнки. В давние времена жили здесь искусные мастера-скорняки. Работали для Москвы и Питера, а нередко и для далёкого Парижа.

По центру села за кованой оградой, как белая птица-лебедь, светилась под золочёными крестами красавица Спасо-Преображенская церковь, колокольными звонами в праздники наполняя простор. В бытность советскую колокола, разумеется, сбросили наземь и отправили на переплавку, как никчемный металлолом, а бывший храм превратился в ремонтную мастерскую.

Но именно здесь, в большом, ранее зажиточном селении, случилось событие из ряда вон. В старом крестьянском доме разбирали внутренние переборки и под многослойными обоями обнаружили старинного письма церковные иконы, каждая в рост человека. Такие крупные иконы обычно составляли церковные иконостасы.

Мой давний знакомый, Геннадий Александрович Нестеров, нечаянно ставший главным хранителем тех «досок», пригласил меня осмотреть редкостную находку.

– Понимаешь… Все лики святых насквозь пробиты гвоздями, а то и вовсе стёрты, вытравлены каким-то химраствором, – говорил по телефону Геннадий. – Иные иконы даже распилены на части… Что делать?

Я, в свою очередь, оповестил о находке знакомого художника-иконописца, и первой утренней электричкой мы отправились в талдомские края смотреть иконы-найдёныши.

Вдоль стены в небольшой горенке, увешанной бумажными иконками разных размеров, стояли какие-то щиты, оклеенные обрывками обоев и пожелтелых газет, вроде как мусором присыпанные. Один щит, частично очищенный от бумажных лоскутов, стоял на подоконнике и в отдельных местах тускло светил золотистым цветом. Мой приятель, прихвативший из дому пузырёк растворителя, кисточку и нечто похожее на миниатюрный скребок, быстро «поставил диагноз»:

– Это же Георгий Победоносец!

Наблюдая, как художник орудует нехитрым своим инструментом, Геннадий поначалу обеспокоился, призывая к осторожности, но убедившись, что тот работает профессионально, вскоре сам увлёкся. Нагрел на электроплитке кастрюлю воды и вместе со мной принялся отпаривать многолетние наслоения обоев и клейстера на иконах. Исподволь в общих чертах, но достаточно узнаваемо у меня «проявился» вскоре Сергий Радонежский. Геннадию «открылся» апостол Пётр. Правда, вся левая половина его фигуры оказалась отпиленной, но в уцелевшей руке явно виднелась связка ключей, именно по ключам мы и поняли, что перед нами апостол Пётр. Это же ему Иисус Христос вручил ключи от рая.

Разумеется, никто из нас не обольщался – не Андрей Рублёв, не Феофан Грек и не знаменитый Дионисий украшали своими творениями деревенские храмы. Сенсаций мы не ждали. Иконы были явно «молодыми» – лет не старше двухсот – и, безусловно, принадлежали они кисти рядовых безвестных богомазов, каких водилось на Руси во все времена немало. У знатоков, ценителей высокого искусства вызвать интерес они не могли. Но по-своему и они были бесценны.

– Ключи от рая! Какое чудо! – обычно сдержанный и немногословный, Геннадий восхищался более всех.

Когда после трудов мы пили в подсобке чай, Геннадий пытался объяснить, какими путями некоторые иконы могли уцелеть. Хозяин избы, в которой их нашли, был раскулачен и сослан на Соловки. И когда начали зарождаться машинно-тракторные станции, в той избе стали селить приезжих специалистов. Дом, разумеется, разгородили на несколько комнат – каждому новосёлу по комнате. Ну а за неимением обыкновенных досок на перегородки сгодились иконы, которые не успели бросить в костёр.

Приезжие люди, возможно, и знать ничего не знали… Одни уезжали, другие вселялись, и каждый заколачивал гвозди: часы-ходики повесить, полку для посуды, вешалку для одежды. Каждый где хотел, там и прибивал гвозди. Никто не ведал, что гвозди те пробивали глаза Преподобному Сергию или грудь апостолу Петру… Кого тут винить?

Лепта к лепте

Геннадий Александрович Нестеров более чем заслужил, чтобы сказать о нём ещё несколько слов. Он рос без отца. Тот хоть и вернулся с войны живым, однако дни его были сочтены, он умер в 1946 году, когда Геннадию был всего лишь месяц от роду. А Геннадий с младшим братом, получив высшее образование, осели в Москве. Правда, деревню не забывали и в складчину даже затеяли строить деревянный дом. Но потом их словно кто в голос позвал: все силы, а заодно и зарплату, стали тратить на восстановление храма.