Литературная Газета, 6559 (№ 28/2016)

Глубокомысленны и философские верлибры:

Когда выныриваешь из глубокого,

без всяких ненужных сновидений

семичасового забытья – как будто

из-под километрового слоя

арктического льда, – первая мысль:

«Можно было бы и не просыпаться».

С другой стороны, никакого сожаления,

что проснулся и снова жить, –

не испытываешь.

Такая вот тонкая грань доброжелательного

безразличия.

Многословные вялые верлибры и составляют основную часть книги.

Но есть, конечно же, и рифмованные вирши:

Они лежат здесь: Вова, Галя, Соня, Дима

(а я их всех имею по порядку) –

так шатки жизни их, так розовеют спинки –

но это лучше, чем зашить в подкладку.

Они, забытые, всегда немного жалки.

(«Мистические любовники»)

Если даже закрыть глаза на сексуальную ориентацию лирического героя, то всё равно как-то жутковато от таких откровений…

Единственный обаятельный персонаж в этой книге – такса Чуня, которая умеет разговаривать, называет своего хозяина на «вы» и без конца писает на пол. Но, как ни странно, именно в историях о собаке появляется что-то человеческое.

Воденников работает в принципе одним методом – доводит любую, чаще всего бытовую, ситуацию до абсурда. Отсюда пародийность и гротескность. Удач – по пальцам пересчитать.

Мне скоро поставят памятник.

«Смирение» будет называться.

Напишешь пост в фейсбук. Про то,

что варишь Чуне кашу.

Сразу придут люди.

«Почему варите, а не замачиваете с ночи?»,

«Почему кашу, а не макароны?»

«Вы уверены, что варите хорошую?»

«А вот моя мама варит кашу не так!»

Я так и вижу этот памятник

Мужская фигура из белого мрамора метр на метр.

В руках – котелок.

На постаменте – комментарии.

Между тем – каша сварилась.

Вы были правы. Так себе.

Но заметьте: даже здесь не обошлось без самолюбования. Пусть и карликовый, и вроде как не всерьёз, но всё-таки памятник. Себе любимому и прямо при жизни.

Шестикнижие

Шестикнижие

Книжный ряд / Библиосфера

Теги: писатели , рецензии , литература , книги

Зарубежная литература

Энрике Вила-Матас. Дублинеска (пер. с исп. Л.Д. Любомирской). – М.: Издательство «Э», 2015. – 352 с. – 1500 экз.

Писатели, как известно, делятся на начинающих, талантливых и великих. Обычно разница между талантливыми и великими становится видна посмертно – лет через 40–50, поскольку, как говорил наш поэтический гений, большое видится на расстояньи. Но не у всех в запасе есть полвека, тем более что книгу-то надо продавать сейчас… Поэтому на обложке недвусмысленно заявлено: Энрике Вила-Матас – великий и талантливый писатель. И чтобы никто не усомнился, кому данное откровение предназначено, следующая строка поясняет – для талантливых читателей.

Надо признать, что это тот редкий случай, когда и то и другое определение верны. Книга посвящена издателю – ещё более загадочной и уж точно более влиятельной фигуре, чем писатель. С первых же строк романа автор поясняет, что это не просто издатель, а издатель-неудачник, хотя в его послужном списке есть все выдающиеся авторы современности. Может показаться, что это оксюморон, но дальнейшее повествование поясняет, что к чему.

Книга впервые переведена на русский язык, причём вполне достойно. Наши издатели слукавили: этот роман может захватить практически любого читателя, не только талантливого.

Историческая литература

Игорь Кузнецов. Русские были и небылицы. – М.: Вече, 2016. – 320 с. – (Неведомая Русь). – 2700 экз.

В книге представлены предания и легенды о древних городах и сёлах, исчезнувших храмах, горах и курганах, озёрах и реках. А также о знаменитых богатырях, разбойниках, о ведьмах, колдунах и оборотнях. Весь уникальный материал собран подвижниками русской культуры, писателями и фольклористами ХIХ и ХХ веков М.Н. Макаровым и И.П. Сахаровым, М.Ю. Забылиным, П.И. Мельниковым-Печерским, С.В. Максимовым, А.Н. Афанасьевым.